Змея, что пьет гранатовую кровь

Строптивица не смирилась ни на гран за те два года, что они были женаты. Тот проклятый и благословенный миг, когда Дьяр впервые увидел княжну золотых эльфов, будто был навечно выжжен на его сердце. Прекрасна Лаойлешь, лесной Ландыш. Перламутровое лицо обрамляют царственно уложенные тяжелые косы, а во взоре сверкает Сила. Неумолимый правитель Светлых земель взял ее силой — пригрозил отцу дивной войной. На самом же деле это было обещание уничтожить любого, кто встанет у него на пути. Серебряный был безумен — все истинно влюбленные безумцы. А княжна ненавидела его дико и презирала за жестокость. Но…

Она была истинной парой для Дьяра. И потому, каждую ночь, стараясь не показать свою реакцию на его ласки, терпела поражение. Но лишь стихали горячие стоны, вновь превращалась эльфийка в мраморную бездушную статую.

— Я почту за великую радость умереть от твоей руки, любовь моя.

Лайолешь с изумлением взирала на супруга, целующего ее колени.

— Но я не могу тебе позволить этого. Ради своего народа. Ради тебя самой.

Она должна была бояться этого эльфа. Тонкие пальцы касаются мерцающих прядей волос, и Лайолешь пьет силу Дьяра, будто пьянящие яблочные соки поры расцвета, зная, что он позволит.

Дьяр улыбнулся, плавным движением сел на кровати и притянул непокорную супругу к своему телу, принуждая узкую ладонь лечь на недвусмысленное свидетельство пробуждающегося желания. Он кусает нежную шею, оставляя отметину на коже, будто клеймо, звериным чутьем улавливая перемену в ритме дыхания Лайолешь.

А затем… Затем были долгие часы, проведенные вместе за проверкой расчетной документации и обсуждением Собрания законов — министры взяли слишком много власти и позволяли себе праздность и стяжательство, считая, что за военными сложностями с оборотнями Дьяр ничего не замечает.

Они становились все ближе, стремясь к процветанию своей земли, и наслаждались единением не только своих тел, но и душ.

Не все цели еще достигнуты, но кто запрещает получать удовольствие от каждого мгновения этого пути?

***

— Это твое решение — принять или не принять мое предложение.

Вампир смотрит на Хаиша и наливает себе еще белого рома.

Орк улыбается. Он выглядит обманчиво расслабленным, спокойным сегодня. Простая туника кремового цвета, замшевые брюках оттенка темной зелени — и белизна острых клыков, что резко выделяется на фоне смуглой кожи.

Рисунок гибких, опасных ветвей спускается с гладко выбритой головы Хаиша на его плечи и руки — и я совершенно не удивлюсь, если руки эти сомкнуться на шее Ашера, случись тому солгать.

— Я помню тот бой, — говорит Хаиш.

Кажется, он жалел даже о том, что сейчас царит мир.

Условный мир, услышала я мысли Аларика. Веры непредсказуемы, тем и славятся.

Что же, ему виднее.

— Возьми.

В руках вампира — два яблока. Глянцевые, необыкновенно ярко-алые.

— Если волнуешься, испробуй вначале сам.

Серые нити вневременья — плотные, тяжелые — окутывают плоды.

Ашер кладет яблоки на льняную скатерть лавандового цвета и говорит:

— История моего народа учит тому, что за все следует платить. В том числе, и за счастливые встречи.

Орк накрывает яблоки ладонями и склоняет голову в знак того, что принимает их.

***

— Будущей ночью?

Рисса провела кончиками пальцев по груди вер-пантеры, сжимая легко мягкую, белоснежную плоть.

Маили изгибается, и в бирюзовых глазах любовницы темная эльфийка видит столь знакомый холодный огонь желания.

— Да, будущей ночью.

Пантера, потянувшись всем своим сильным, грациозным телом, подошла к окну и открыла раму. Капли дождя тотчас же осели на ее коже, и ветер, морозный, сладко-яблочный, запутался в волосах. Почему в этом городе людей всегда ветрено? Теплолюбивая девушка зябко повела плечами.

Не все ли равно? Главное, что Рисса рядом. Темная лишила ее воли. Взяла в плен. Кто мог подумать, что все произойдет так?

Это был просто подарок от ее покровителя, владыки веров. Гарнитур чудо как хорош: тусклое серебро и аметисты оттенка столь глубокого и чистого, что стоили они целое состояние. Нежные фиалки опутывают запястья и шею, и каждый лепесток дышит ночной негой. Капризная и избалованная Маили, обожающая роскошь, пожелала заказать у мастера еще украшения для себя.

Мастером оказалась Рисса. Высокая, изящная, с белоснежными волосами, что спускались ниже талии, высокими скулами и прозрачными зелеными глазами. Она смотрела строго и немного насмешливо, и ее тонким длинным пальцам были покорны самые твердые алмазы. Все чаще пантера стала посещать открытый тогда еще для веров Феантари. Спокойная сила темной эльфийки, столь отличная от горячей энергии Дана, буквально заворожила Маили. И однажды теплым вечером, в благоухании грушевых деревьев, пантера коснулась несмелым поцелуем губ Риссы — и та не оттолкнула ее.

Маили не интересовалась тонкостями дипломатии. Ее гораздо больше волновало то, что теперь им приходилось прятаться. Что еще оставалось? Даже выразить свою тоску в рисунках она не могла — задумаешься на миг, и рука выводит уже любимые черты.