Змея Давида (СИ)

Он снова наполнил стаканы. Диана сделала несколько глотков и откинулась на спинку скамейки.

– Вы не меняетесь, – произнес он, наконец. – Вижу, время не отняло у вас вашу отличительную черту – все время спорить и пререкаться до последнего. – Да и вы тоже не утруждали себя тем, чтобы избавиться от привычки доводить своих студентов до нервной икоты. Только со мной это больше не пройдет, – тон Дианы был вызывающим.

К ее немалому удивлению Снейп вдруг рассмеялся:

– Что-то не припомню, чтобы доводил вас до нервной икоты своими, между прочим, совершенно справедливыми замечаниями! – А признайтесь, – Диана повернулась в его сторону, – вам ведь нравится вызывать страх у студентов перед вашей персоной! – Если бы вы знали, Беркович, до какой степени мне безразличны и сами студенты и их эмоции по отношению ко мне, вы бы очень удивились!

Они снова замолчали, причем молчание на этот раз было более долгим и тягостным. «Интересно, о чем он сейчас думает?» – мелькнула у нее мысль, и она инстинктивно повернулась в его сторону. Странно, но он сделал то же самое и через мгновение их взгляды встретились. Вначале в глубине его черных глаз она не увидела ничего, а потом словно что-то щелкнуло у нее в мозгу и перед ее внутренним взором возникли картины, незнакомые, но отчётливые, словно трейлер к фильму: черноволосый мальчик и рыжая девочка сидят на мостках у какого-то водоема, и болтают ногами в воде; вот они же, но уже на несколько лет старше, сидят на берегу озера. Девочка поднимает с земли опавшие соцветия и они, оживая прямо на ее ладони, взмывают вверх, а мальчик завороженно смотрит на нее. На нем она заметила зелено-серый шарф слизеринца, на девочке – бордово-оранжевый, гриффиндорский. И мальчика, и девочку она узнала без труда.

Внезапно ее словно что-то толкнуло в грудь, и она пришла в себя, а увидев перед собой лицо Снейпа, поняла, что сейчас произошло.

Он больно схватил ее за плечо и прошипел:

– Зачем вы это сделали?

Диана растерялась и испугалась не на шутку. Господи, что она натворила? Залезла к нему в мысли и увидела то, чем он явно не собирался делиться ни с кем! Он смотрел на нее с нескрываемой злостью и, казалось, готов был ударить ее.

– Я.. не знаю, как это получилось… случайно, – пробормотала она, пытаясь высвободиться из его железных пальцев. – И вообще, вы сам виноваты, не смогли закрыться вовремя и пустили меня куда не следовало! – добавила она уже почти вызывающе.

Ее попытка «перевести стрелки» возымела-таки действие, он отпустил ее руку. Тяжело дыша, Снейп уставился куда-то в пространство, после чего пробормотал:

– Не смейте больше так делать… – Не буду, – Диана готова была ругать себя на чем свет. – Извините… Я все поняла.

Снейп бросил на нее взгляд, в котором читались одновременно боль, раздражение и, как ей показалось, отчаяние, затем со звоном опустил свой стакан на скамью и, вскочив, молча направился к лестнице. Диана глядела, как развевается на ветру его мантия и чувствовала, как нестерпимо горячий ком поднимается от сердца к горлу и перехватывает дыхание.

Слезы моментально стыли на ледяном ветру, обжигая веки и лицо. Все было бессмысленно. Спустя почти двадцать лет он ее помнит, и у нее нет никаких шансов соперничать на равных с мертвым идеалом.

Она подкинула в воздух опустевший стакан и направила на него палочку, вкладывая в слова заклинания все свое отчаяние:

– Диффиндо!

Сквозь мутную пелену слёз она смотрела, как мельчайшие осколки стекла разлетаются по воздуху, словно огни новогоднего салюта.

====== Глава 41 ======

Отгремели праздники, и второго января Дамблдор созвал первое в наступившем году собрание Ордена Феникса, на котором присутствовали Люпин, старшие Уизли (за исключением Молли), Шеклболт, Муди, Снейп, Флер Делакур, Тонкс и Диана. За неделю до этого Диана успела рассказать Дамблдору об итогах своих наблюдений за вечеринкой в Клубе Слизней, особенно о странном поведении «дурачка» Сангвини. Директор тогда выслушал ее с любопытством, однако никак не прокомментировал услышанное, сказал лишь, что вернется к этой теме на первом же собрании Ордена.