Змея, крокодил и собака (ЛП)

– Это немного возбуждало, – признался Эмерсон. – Как в дни нашей юности, а, Пибоди? Скажу откровенно – мне понравилось, что за мной опять ухаживают. Не то, чтоб твои методы завоевания сердца мужчины были именно... Пибоди, прекрати немедленно! Ты действительно самая...

Разрываясь между смехом, яростью и другими эмоциями, которые не нужно описывать, я совершенно потеряла контроль над собой. Не представляю, что бы случилось в дальнейшем, но стук в дверь прервал нас на самом интересном месте. Изрыгая проклятия, Эмерсон скрылся в ванной, а я накинула на себя первое, что попалось под руку, и подошла к дверям.

Вид печального лица Рене отрезвил меня. Он мужественно и стойко пытался сдерживать своё горе, но столь острый взгляд, как у меня, не мог обмануться.

– Простите меня за то, что беспокою вас, – произнёс он. – Но я чувствовал, что вы захотите узнать. Мы отвезём его в Луксор, миссис Эмерсон. Он выражал желание быть похороненным там, рядом с Долиной Царей, где провёл самые счастливые годы своей жизни. Если мы немедленно отправимся, то успеем на поезд из Каира. Вам ведь понятна необходимость избегать задержек...

Я поняла и оценила тонкость, с которой он выразил этот неприятный факт.

Я утёрла слезу.

– Я должна попрощаться с ним, Рене. Он отдал свою жизнь...

– Да, дорогая мадам, но боюсь, что нет времени. Так лучше. Он хотел бы, чтобы вы помнили его таким… каким он был. – Губы Рене дрожали. Он отвернулся, чтобы скрыть лицо.

– Тогда мы отправимся вслед за вами, как только сможем, – похлопала я его по плечу. – Необходимо известить его друзей, они захотят присутствовать на поминальной службе. Я скажу несколько слов на эту красивую и уместную тему: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих»^[254].

Рене повернулся ко мне.

– Предоставьте всё нам, мадам. Когда вы будете в Луксоре, очевидно, остановитесь в поместье? Я чувствую, что мистер Вандергельт хотел бы этого.

– Хорошо. – Я протянула ему руку. Изящным галльским жестом он поднёс её к губам:

– Mes hommages, chere madame. Adieu, et bonne chance^[255].

* * *

Я знала, что наша небольшая группа будет в тот вечер удручающе малочисленна, но совсем не ожидала, что в салоне, за исключением Кевина, не окажется никого. Естественно, он что-то царапал в своём мерзком блокноте. Увидев меня, он сделал слабую попытку подняться.

– Сидите, – сказала я, последовав собственному совету. – И не притворяйтесь, что преодолеваете усталость или горе.

– Я огорчён по поводу бедного старины Вандергельта, – ответил Кевин, – но если человеку пришлось уйти – как и всем людям – то он хотел бы уйти именно так. «Нет больше той любви...».

– Не вздумайте цитировать, – отрезала я. – Мы должны обсудить ваши заметки, Кевин. Но где все?

– Рене и Чарли отправились в Дерут, с...

– Да, я знаю. Где Берта?

– В своей комнате, наверно. Я попросил её быть полюбезнее и поболтать со мной, но она меня прогнала. Что касается вашего… э-э… профессора...

– Он здесь, – сказала я, поскольку Эмерсон вошёл в салон.

Моему любящему взору он никогда ещё не казался таким красивым. Влажные волосы спускались сияющими волнами, и только уродливый полузаживший шрам омрачал совершенство точёных черт. Улыбнувшись мне и одарив хмурым взглядом Кевина, он подошёл к буфету.

– Как обычно, Пибоди? – спросил он.

– Будь так любезен, дорогой. Мы поднимем тост за отсутствующих друзей и любовь, переходящую в страсть...

– Следи за своим языком, Пибоди. Этот клятый журналист записывает каждое слово.

Он протянул мне бокал, а затем подошёл вплотную к Кевину, застывшему с открытым ртом и выпученными глазами.

– Я хочу увидеть вашу историю, прежде чем вы отправите её, О'Коннелл. Если там обнаружится что-то клеветническое, я переломаю вам обе руки.

Кевин сглотнул.

– Вы... вы только что разрушили всю мою работу, профессор. К вам вернулась память!

– А, эта абсурдная история, которая передаётся из уст в уста? Как интересно! Любопытно, сколько судов наградит меня возмещением убытков, когда я предъявлю вам иск?

– Но я никогда… поверьте мне, сэр... – бормотал Кевин, пытаясь прикрыть бумагу локтями.

– Хорошо, – оскалил зубы Эмерсон. – Итак, мистер О'Коннелл, я собираюсь изложить содержание вашей следующей статьи. Можете делать заметки, – любезно добавил он.

Сказать по чести, это была такая изящная ложь, какую могла бы сочинить и я. Эмерсон пропустил всё, что касалось «дела Форта», описав Винси, как «одного из тех старых врагов, которые постоянно появляются на пути». Его яркие описания наших разнообразных захватывающих столкновений с Винси заставляли Кевина бешено строчить в блокноте.

– Итак, – заключил Эмерсон, – устав от его навязчивости, я сегодня вечером заманил его в ловушку с помощью Абдуллы и двух охранников мистера Вандергельта, которых он любезно предоставил мне. Вандергельт должен был задержать миссис Эмерсон. Но это не удалось, благодаря её застарелой привычке... –