Змея, крокодил и собака (ЛП)

– Глупости! – воскликнула я. – Мы точно знаем, что нужно Винси, и это не имеет никакого отношения к...

– Могу ли я напомнить вам, – раскатисто промурлыкал Эмерсон, что обычно возвещало особенно уничижительное замечание, – что джентльмен спросил меня, а не вас?

– Не нужно мне напоминать – я уже увидела результат его вопроса, – огрызнулась я. – Но могу ли я напомнить вам, что вы не посчитали нужным посвятить в подробности ни меня, ни Сайруса? О чём, к дьяволу, ему спрашивать вас?

– Мой разум был слегка повреждён, – прибегнул Эмерсон к одному из тех приводящих в ярость трюков, с помощью которых мужчины избегают прямого ответа. – Детали ускользают от меня.

– Да неужели?! – воскликнула я. – Ну вот что, Эмерсон...

– Не стоит тратить время, дорогая моя, – произнёс Сайрус под издевательскую улыбку Эмерсона, адресованную мне. – Давайте вернёмся к вопросу о гробницах в королевском вади. Я считаю, что в этом сезоне вашей истинной целью являются они. Так какой же смысл возиться с этой кирпичной кладкой в долине?

Эмерсон широко открыл глаза.

– Ну почему же? Я собираюсь заняться и тем, и другим, а также скопировать пограничные стелы. Мы начнём в долине, как я уже говорил. – Поднявшись, он потянулся, будто большая кошка. – Я должен переодеться к ужину. Уверен, МИСС Пибоди, что вы намереваетесь сделать то же самое, ибо ваша одежда больше подходит для будуара, нежели для обеденного стола. Следует соблюдать приличия, знаете ли…

Он ушёл. Мы с Сайрусом молча смотрели друг на друга. Его обычно каменное лицо было мягким из-за сочувствия, которое он не осмеливался выразить вслух, и поскольку я не испытывала желания услышать сочувственные слова, то не собиралась поощрять его к высказываниям.

– Чтоб ему провалиться, – любезно произнесла я.

– Вы же понимаете – он что-то замышляет.

– О, да. Ум Эмерсона – открытая книга для меня. Его память может пострадать, но характер совершенно не изменился.

– И как вы намерены поступить?

– Как и всегда, когда это возможно – буду следовать советам, изложенным в Писании. «Довлеет дневи злоба его»^[170] – на мой взгляд, одно из самых мудрых изречений в этой замечательной Книге. Я подумаю о сумасшедших планах Эмерсона, когда он попытается воплотить их в жизнь. Кто знает, что может произойти до того времени? А теперь, с вашего разрешения...

– Вы собираетесь переодеться? – спросил Сайрус.

Я улыбнулась.

– Конечно же, нет.

* * *

Я оставила нашу незваную гостью в одиночестве, так как она намекнула, что не считает мою компанию желательной. Насколько мне известно, она не выходила из своей комнаты. Ей принесли пищу отдельно, и Сайрус настоял, чтобы ночью её дверь была заперта. Но тем же вечером я решила, что серьёзную беседу с молодой женщиной нельзя отложить. Я надеялась, что Эмерсон сам захочет расспросить её, но увидела, что он об этом и не думал. Теперь его намерения стали вполне ясны. С того момента, как он заявил во весь голос, что намерен игнорировать Винси, если тот не попытается вмешаться, я заподозрила, что это заявление – неприкрытая ложь. «Если он вернётся, я с ним разберусь» – вот уж действительно! Он ожидал, что Винси «вернётся», он решительно намерен «разобраться с ним», и для того, чтобы ускорить конфронтацию, решил оставить безопасную дахабию и отправиться куда-то в пустыню – изображая привязанного козла, как приманку для тигра, в надежде, что Винси совершит новое нападение. Мне также было ясно, что Эмерсон по-прежнему скептически относился к Затерянному Оазису. (И должна признать, что сама усомнилась бы в этой истории, если бы лично не оказалась там.) Отсюда и ссылки на скрытые гробницы и сокровища Нефертити. Он использовал малейшую возможность заинтриговать противника и вынудить его атаковать. Он хотел действовать самостоятельно, в одиночестве, упрямо, не советуясь ни с кем из нас и не удостаивая нас своим доверием. Мне не оставалось иного выбора – приходилось действовать точно так же. А поскольку я была осведомлена о фактах, которые Эмерсон не знал или не хотел признавать, бремя, как обычно, легло на мои плечи.

Берта сидела у открытого окна. Холодный ночной ветерок шевелил муслиновые занавески. Одна лампа горела у кровати. В её свете я увидела, что на Берте был один из халатов, которые я купила на деревенском базаре. Он был чёрным – только молодые незамужние девушки носили цветные халаты – но, в отличие от предыдущего, чистым и неношеным. Она была похожа на гигантского ворона, съёжившегося при приближении бури. Повернувшись ко мне, она отняла руку от лица, по-прежнему закрытого вуалью.

– Почему ты считаешь нужным скрывать от меня своё лицо? – спросила я, садясь в кресло рядом с ней.

– Это неприятное зрелище.

– До сих пор? Отёк уже должен исчезнуть. Позволь мне взглянуть.

– Мне не нужна твоя медицина, Ситт Хаким. Только время – если мне будет позволено иметь его.

– Чтобы твоё лицо исцелилось – да. А для всего остального – нет. Нет, пока жизнь Отца Проклятий всё ещё в опасности.