Змея в тени орла

Опасности и вправду не было. Даже Вэйше, несмотря на странный облик, не казалась врагом.

— Меня нельзя убить, — Свернулись и развернулись кольца. Женщина-змея скользнула к прозрачной стене. — Садитесь. Вы голодны?

Эльрик молча покачал головой.

— Ты сможешь уничтожить меня лишь в себе самом. Да и это потребует слишком большой жертвы. Стоит ли убивать душу, чтобы избавиться от Вэйше? — Она сделала паузу, внимательно рассматривая шефанго. Потом черные глаза оглядели эльфийку. — Нет, даже убив душу, далеко не каждый может убить меня. Ты не смог. Впрочем, ты и не пытался. Или не ты? Тот, другой, который в тебе.

— Как это? — Эльрик подвинул Легенде одно из кресел. Потом снял перевязь с мечами и сел сам. — Кто ты?

— В ваших мирах меня называют Двуликой. — И снова улыбка. Неожиданно лукавая. — Не веришь? Любовь слишком прекрасна, чтобы воплотиться в змеехвостом чудовище?

Он молчал ошарашенно. Покосился на Легенду, но эльфийка, вопреки ожиданиям, не удивилась. Что-то доступно эльфам помимо обычных человеческих чувств. Легенда поверила. А может, и сразу поняла. А он…

Верить не верить — не в том дело. Двуликая в образе змеи? Почему нет? Это не противоречило легендам, скорее наоборот, подтверждало многие из них. Любовь и Смерть. Добро и Зло. Свет и Тьма. Все в одной богине… Вот в том-то и дело. Снова боги? Такие же, как те, внизу? Самозваные, самопровозглашенные, самовлюбленные твари.

Может, и так. Да только все равно нет сил убивать эту, необыкновенно красивую и такую необычную… женщину? Или змею? Сорхе и ту, кажется, проще зарубить.

— Вы шли сюда не для того, чтобы встретиться со мной, — мягко сказала Вэйше. — Это необычно. И то, что вы добрались до вершины, тоже странно. Очень давно никто не приходил сюда. Люди научились жить без помощи богов. И разучились просить. Это хорошо. Дети выросли. Но сад мой пустует, и праздник ушел, боюсь, что ушел навсегда. Я попросила бы вас остаться. — Она вздохнула и глянула на Эльрика с Легендой другой парой глаз. Ярко-синих. Как осколки неба в оправе медно-смуглой кожи. Серебряные блики в светлых волосах. — Люди стремятся в мой сад всю жизнь. С того момента, как впервые осознают себя. Они придумывают сказки о потерянной мечте. И верят в эти сказки. Но очень немногие способны попасть сюда. Только те, кто умеет понять: жизнь — это Любовь.

— И смерть, — напомнил шефанго.

— Поэтому я Двуликая. Прекрасная женщина и отвратительная змея.

— На отвратительную не тянешь. — Эльрик покачал головой. Почему-то разговаривать с этой светловолосой смуглянкой оказалось проще, чем с томной белокожей дивой. — Змеи тоже красивы.

— Мне стать пауком? — рассмеялась та, черноглазая.

Шефанго передернул плечами.

— Вы не останетесь, — кивнула Вэйше. — Ты, Легенда, уйдешь, потому что я уже одарила тебя когда-то…

— Я вернусь к нему? — негромко спросила эльфийка. — Я снова увижу его?

— Не знаю. — Вэйше покачала головой. — Знаю только, что и он не растратил моего дара. А ты, юноша… — И снова вспыхивают синие глаза. Синие… — Ты позволил страшной силе взять верх над собой. Зачем? Ах да, чтобы спасти себя. Что ж, мне жаль, но ты никогда не получишь моего дара. В тебе осколок чужой души. И тому, другому, я подарила когда-то больше, чем под силу вынести смертному. Да, он бессмертен. И та, кого он любит, не умрет. И третий — ведь всегда должен быть третий, если Двуликая становится столь щедрой — он тоже вечен. Они пренебрегли моим даром. — Она рассмеялась, встряхнув серебром волос. — Ты не виноват в этом. Нет. Но ты позволил ему спасти себя. И теперь я не могу сделать тебе подарок. Тот, другой, забрал все.

Эльрик поначалу пытался вникнуть в смысл, но слова, не сказанные, а словно пропетые мелодичным, ласковым голосом, вливались друг в друга, превращались в песню на чужом языке, ускользали от понимания. Да и пусть, в конце концов. Красивая, сумасшедшая женщина. Красивые, они все сумасшедшие. Взять ту же Легенду.