Змея за пазухой

– Здравствуйте! – чересчур громко сказал Никита, потому что старушки, увлеченные занимательной историей, не обращали на него никакого внимания, хоть пляши перед ними.

Бабульки, как по команде, посмотрели в его сторону, а Шапокляк так и застыла с открытым ртом, не успев закончить фразу.

– Здравствуй, милок, коль не шутишь, – надевая очки, ответила полная старуха в тапочках, носы которых представляли умильные собачьи мордочки.

– Никаких шуток, я серьезно, – сказал Никита и изобразил свою самую привлекательную улыбку – «щедрую», как у полного лоха. – У меня к вам есть один вопрос.

– Спрашивай! – оживилась Шапокляк.

Похоже, во дворе она заведовала выпуском местных новостей, которые собирала по крупинкам, как курица просо.

– В какой квартире живет Терехина? – спросил Никита.

И поразился – старушки изобразили финальную сценку бессмертного «Ревизора». Они уставились на него, как на привидение. Пауза несколько затянулась, и недоумевающий Никита прокашлялся.

– Любка? В девятнадцатой, – наконец ответила Шапокляк. – На втором этаже. Вон ейный подъезд.

– Не подскажете, она дома?

– А где ж ей быть-то? Она ить безработная. Работу ишшет, да все никак… – Тут старушки почему-то захихикали. – Хочет, штоб денежную, дак разве нонче найдешь такую?

– Ну, спасибо вам… – Никита снова заулыбался и даже кивнул, словно поклонился.

Он уже стоял у входа в подъезд, когда сзади его окликнули.

– Ты, мил-человек, у нее долго не задерживайси… – говорила Шапокляк.

– Это почему?

– Тут, вишь, какое дело… – начала осторожно старушка. – К Любке должон вскорости прийтить… м-м-м… молодой человек. Дак штоб между вами там чегой-нибудь не вышло.

– Спасибо за информацию. Но я к ней по делу, – ответил Никита и подчеркнул: – Общественному.

Старушки закивали, но в их глазах читалось явное сомнение. Похоже, Терехина не отказывала себе в плотских удовольствиях и была чересчур любвеобильной.

На звонок в дверь долго не отвечали. «Она что, уснула?!» – недоумевал Никита. Наконец за дверью зашебаршились, и приятный девичий голос несколько грубовато спросил:

– Чего надо?

– Поговорить.

– Ты кто?

Терехина видела Никиту через глазок, поэтому он встал так, чтобы свет от окна лестничной площадки освещал его лицо во всех подробностях, – при всем том он не считал себя уродом, хотя и не был симпатягой.

– Я детектив, – немного поколебавшись, ответил Никита.

– И что?

– Да, в общем, ничего такого. Просто есть дело к вам. Но, вы уж извините, мне бы не хотелось объявлять о нем во всеуслышание… – Никита многозначительно кивнул в сторону лестницы.

Там слышались шорохи и свистящее стариковское дыхание. Видимо, Шапокляк не утерпела и решила подслушать разговор.

Терехина поняла прозрачный намек, и дверь наконец отворилась.

– Входите! – сказала она сердито. – Да побыстрее! Дует…

До прихода Никиты она принимала ванну, и вместо одежды на ней было лишь большое махровое полотенце, обернутое вокруг тела и едва прикрывающее высокую грудь. Виднелись стройные, в меру полные ноги, которые составили бы честь любой красотке. Но Терехина не была писаной красавицей. И все равно ее живое румяное лицо, на котором особенно выделялись большие черные глаза, было очень привлекательным. То, что на Терехину оглядывались почти все мужчины, можно было сказать с полной уверенностью – от нее буквально струилась сексуальная энергия. Такой энергетикой обладают лишь ведьмы, об этом Никита как-то прочитал в Интернете.

«Ух ты! – мысленно воскликнул он, почувствовав, как сильно забилось сердце. – Нехилая ведьмочка… Везет же мужикам, которых она привечает».

– Ждите здесь, – сказала Терехина, усадив Никиту на кухонный табурет. – Мне нужно одеться… – И исчезла.

«Да-а… – думал Никита, облизываясь, как сытый кот на завалинке. – Я с огромным удовольствием помог бы ей с одеванием. Вернее – с раздеванием. Потрясающая фемина! А квартирка у нее ничего – ухоженная…»

Видно было, что Терехина страдала манией чистоплотности и армейского порядка. Ее светлая кухня напоминала дивизионный арсенал перед проверкой вышестоящего начальства: все лежит на строго определенных местах, нигде нельзя заметить и пылинки.

Терехина вернулась на кухню спустя пять минут, как отметил Никита, глянув на свои «командирские», при полном параде. «Быстро управилась», – подумал он мельком. Первое его впечатление было неверным – в боевой раскраске девушка показалась ему феей сахарного домика. Наверное, ей хотелось произвести на Никиту неизгладимое впечатление. И у нее это получилось.

– Чай, кофе?.. – спросила она деловито, включая электрочайник.

– Если можно, кофе… пожалуйста, – одеревеневшим языком ответил Никита.

Терехина чему-то улыбнулась и начала священнодействовать с чашками.

Кофе у нее был потрясающе вкусным. Никита мог поклясться, что она сыпала в чашку обыкновенный «Нескафе», но на выходе у нее получилось нечто совсем иное, нежели та бурда, к которой привык Никита. Аромат, паривший над чашкой, вскружил голову и вызвал непреодолимое желание выкурить сигарету.

– Вы можете закурить, – снова улыбнулась Терехина, словно подслушав мысли своего незваного гостя. – У вас какие?..