Змея за пазухой

Проводив стариков, которые решили отметить «подвиг» Сейсеича в каком-то кабачке, – старый медвежатник сам на этом настоял, притом очень решительно, сказав, что он угощает, чем сильно удивил деда Гаврика, который хорошо знал скаредную натуру приятеля, – Никита подошел к сейфу и какое-то время рассматривал лежавшие там папки со стороны, не решаясь взять их в руки. Он понимал, что в них может таиться нечто такое, что может стоить ему головы. Тайны богатых людей – это скелеты в шкафу, которые имеют способность оживать, как некий мифический персонаж из американского фильма «Мумия», и уничтожать тех, кто осмелится к ним прикоснуться.

Наконец, тяжело вздохнув, – что поделаешь, назвался груздем, полезай в кузовок, – Никита достал из сейфа папки (их было две – одна в красном кожаном переплете, а вторая синяя, картонная, с ботиночными тесемками) и положил их на кухонный стол. Что в них? На душе было муторно, интуиция подсказывала Никите, что лучше бы эти папки сжечь. Он чувствовал, что от них веет угрозой. Так бывало в армии, когда его подразделение впереди ждала засада. Никита отличался поистине собачьим нюхом на такие штуки, поэтому потери среди его подчиненных были минимальными.

Собрав в кулак всю свою волю, Никита, немного поколебавшись, – с какой папки начать? – взял ту, что была синего цвета, и потянул за тесемки…

Глава 6 ШЕРВИНСКИЙ

«Ну попал!..» – в отчаянии думал Никита, просматривая содержимое синей папки. В ней находилась подпольная бухгалтерия Олега Колоскова, своего рода «ведомости» по взяткам, которые он выплачивал городским и областным чиновникам. Сначала шли пометки и даже расписки о получении не очень крупных сумм (это было в начале «славных дел» – в стреляющие девяностые), а затем, когда чиновный народ оперился и встал крепко на ноги, замелькали и номера заграничных счетов, куда Олег перегонял солидные вознаграждения за поддержку его бизнеса. Размах коррупционной сети поражал: бывший детдомовец, в принципе нищеброд, сумел скупить на корню всех, до кого мог дотянуться.

Лежали в папке и другие бумажки, на которых тоже значились довольно кругленькие суммы. Но фамилии получателей на них отсутствовали – только инициалы. Или короткие и звучные, как одинокий выстрел в ночи, клички типа Рекс, Чиф, Дуг и прочая. Похоже, это были господа-товарищи, о которых не то что говорить, даже думать опасно.

Пролистав все бумаги в папке, Никита закрыл ее и тщательно завязал ботиночные тесемки – словно опасался, что вся грязь, которая там лежала, может вывалиться наружу. У него вдруг появилось чувство, будто он только что прочитал собственный расстрельный приговор. Если кто-нибудь из тех, чьи имена и фамилии значатся в «ведомостях» Олега, узнает, что опасная папка всплыла на поверхность, Никите долго не жить.

«Нет, ну какой ты идиот! – бушевал Никита. – Знал же, что с Принцессой не стоит связываться! Мало она тебе крови попортила в детдоме?! Да и потом походя кинула через плечо, как использованное резиновое изделие. Все-таки мужики – народ недоделанный. Это точно. По-моему, именно Адама Всевышний сотворил из ребра Евы – единственной кости в человеческом организме, в которой нет мозга, – а не наоборот. Повелся на ее уговоры, как последний лох. А еще этот миллион баксов… будь он неладен! Олег, сучий потрох, знал, на какую клавишу надавить, чтобы я согласился разгребать его дерьмо.

И что теперь? Вдруг и впрямь прознают, у кого находится эта папка? Тогда мне кранты. Хорошо бы себя обезопасить… Но как? Сжечь папку! Ага, очень умное решение… Кто ж поверит, что ты ее сжег. Теперь эта папка будет для тебя камнем, который бедняга Сизиф никак не может вкатить на высокую горку. И бросить нельзя – как-никак божественное наказание, – а доберешься до вершины, камень все равно скатится вниз. Хорошо, если по дороге все кости не переломает.

Кто знает, что папка у меня? Дед Гаврик и старый медвежатник Сейсеич. Может, они и не будут болтать о событиях в квартире Колоскова, но если к ним доберутся, то признание вырвут вместе с языком. И потом, не факт, что Сейсеич не начнет хвастаться перед бывшими «коллегами» очередным своим подвигом, тем более что открыть патентованного «михалыча» и впрямь та еще задачка».

Зачистить! И концы в воду. Самый надежный вариант. Тут Никиту бросило в жар: в своем ли ты уме, парень?! Конечно, Сейсеич был для него никем, но убить деда Гаврика он не смог бы и под дулом пистолета. Старик был кусочком живой мозаики, из которой судьба склеила жизнь детдомовца Измайлова.

Все, баста! Никита решительно хлопнул ладонью по синей папке и отодвинул ее в сторону. Рассиропился, расквасился, словно красная девица, которую выдают замуж помимо ее воли… Ты еще поплачь над своей горькой участью. Чему быть, того не миновать. И вообще, лапти сушить еще рановато.