Змейка и крылья ночи

Ветерок завладел прядями наших волос – моих иссиня-черных, его темно-рыжих. По такой жаре было очень приятно. Я подняла подбородок ему навстречу, упиваясь тем, как он холодит пот на моих щеках, и посмотрела вдаль за горизонт: безликие осыпающиеся здания человеческого квартала, статичные и угловатые в сравнении с катящимися дюнами. Над всем возвышался замок ночерожденных, рядом с которым все казалось миниатюрным. С этой точки можно было видеть, как встречаются три мира: мир добычи, мир хищников и мир богов.

– Это было неподражаемо, – сказал Райн, прервав долгое молчание. – То, что ты делала на ристалище. То, что ты делаешь здесь.

Я удивилась. На Райна я не смотрела и не ответила ему – ждала, что он поправится или снизит пафос. Но он ничего не прибавил. Он только что сделал мне прямой комплимент и оставил его как есть.

Было странно.

– И прости за то, как я себя вел перед испытанием, – продолжил он. – Это было… Я думал о вопросах, которые не имели к тебе никакого отношения. Просто плохой день.

Это потрясло меня еще больше, чем комплимент. Несмотря на то, что я практически слышала голос Мише, которая заучивает с ним эти слова.

И опять я ожидала «но», какого-то снижения градуса, но его не было. Я позволила себе взглянуть на Райна, и между нами установилось долгое молчание.

Наконец я ответила:

– Ты хочешь услышать, что я сожалею о случившемся? Я не сожалею.

Он рассмеялся. Не хмыкнул, не фыркнул – это был смех, настоящий, глубокий и оглушительно громкий. Даже не помню, когда я последний раз слышала, чтобы кто-нибудь так смеялся. Включая себя саму. С тех пор, как… С тех пор, как случилось с Иланой.

– Ну и лицо, – сказал он, качая головой. – Нет, я не ждал, что ты извинишься. Я был бы разочарован, если бы ты начала извиняться.

– Я ни о чем не жалею. И снова выкинула бы тебя в окно.

– О, принцесса, я знаю. Знаю.

Он откинул с лица непокорные пряди. Улыбка еще не сошла с его губ, а лунный свет вычерчивал углы его профиля. Меня вдруг поразило, насколько он сногсшибательно прекрасен. Меня всегда окружали красивые люди – и я давно выучила, дорогой ценой, насколько важно перестать это воспринимать. Но сейчас, всего на долю секунды, красота Райна потрясла меня, как удар, такой неожиданный и сокрушительный, что дыхание перехватило. Это была не утонченная элегантность вампиров – совершенные линии скул, совершенные губы и совершенные сверкающие глаза. Нет, она была грубее, жизненнее. Более реальная.

Внезапно все эти черты, такие чересчур красивые, – они несли на себе отпечатки жизни, в отличие от вампирской безупречной внешности, которая их стирала, – внезапно они оказались чарующе пленительными.

Я быстро отвернулась, скрывая это наблюдение.

– У меня есть идея, – сказал он. – Пусть катятся куда подальше тренировки в апартаментах. Давай заниматься здесь.

– Здесь? – нахмурилась я.

– Здесь. На практике. За последние два часа я уже узнал о твоем стиле больше, чем за последние десять дней, просто наблюдая за твоей сегодняшней работой.

У меня все внутри восстало против этого, все рефлексы воспротивились выставлению напоказ. Но помимо воли приходилось признать, что он прав. Если нам предстоит работать вместе, надо понимать друг друга.

– Только подумай, – сказал он. – Научимся совместно драться, а заодно сделаем кое-что немыслимо полезное. И… – он улыбнулся, – будет интереснее, разве нет?

Каждая моя клеточка хотела сказать «нет», как у ребенка, который изо всех сил стремится защитить свое тайное укрытие. Но я лишь с трудом осталась в живых после двух испытаний, и моя способность преодолеть третье зависела от успеха совместной работы с Райном.

А моя способность убить его после этого тоже зависела от того, насколько я буду его понимать.

Я снова посмотрела в то окно. Свет уже почти погас, кроме одной лампы, тускло освещавшей очертания спящей девочки, которую уже уложили в кроватку, и ее едва можно было разглядеть.

Сегодня ночью квартал кишел вампирами. Один месяц я пропустила свой бунт, и все усилия насмарку. Сколько за этот месяц погибло людей из-за того, что меня здесь не было? Сколько бы человек остались в живых, если бы я им помогла?

– Ладно, – сказала я. – Давай. Так и сделаем.

Я чуть не взяла свои слова назад из-за того, как самодовольно просиял Райн.

Он наклонился ко мне, и его глаза сверкнули странным блеском.

– Помнишь, как ты просила меня сказать хоть что-нибудь честно?

Я кивнула.

– Орайя, говорю тебе кое-что честно. У нас три недели до испытания Полулуния. Мы действительно будем действовать сообща?

Я поняла, о чем на самом деле он меня спрашивает. Согласна ли я, чтобы мы помогали друг другу. Допущу ли я, чтобы мы действовали сообща.

«А ты хоть что-нибудь сделал, чтобы я тебе доверяла?» – бросила я тогда ему.

Доверие – вещь драгоценная и опасная. То, на что я соглашалась сейчас, было не совсем доверием. Но…

Я посмотрела на спящую девочку и перевела взгляд на Райна. И впервые заметила, что мы сидим близко друг к другу – на расстоянии вытянутой руки.

Заметила и не отодвинулась.

– Да, – сказала я. – Думаю, что будем.

Глава двадцать вторая

– Орайя.