Змеиная верность

Значит, так. Вечером, накануне гибели Ленки Кашеваровой, она заходила в лаборантскую за марлей, и там ничем не пахло… Ленка осталась в институте и ночью умерла. Больше туда никто не заходил, потому что в институт никого не пускали, а на следующее утро она, Лиза, зашла туда первой и почувствовала этот запах… Выходит, запах появился в ту ночь, когда умерла Ленка.

Внезапно Лиза почувствовала, как у нее заколотилось сердце. Вот почему! Вот почему Ленка не кричала, не звала на помощь. Ее усыпили хлороформом! Это не несчастный случай, это убийство!

Уж не этот ли хлороформ потом опрокинул Николашин? Рабочая комната прямо напротив лаборантской. Там убийца сделал что-то вроде наркозной маски – кусок марли или ваты смочил хлороформом. Правильно, именно в рабочей комнате, не мог же он это проделать на глазах у Кашеваровой. Затем вошел в лаборантскую и… Дальше дело техники. Эта марля или вата наверняка осталась в лаборантской, где-нибудь в урне. Какая она дура, что не догадалась поискать! Впрочем, нет, зачем убийце оставлять такую улику на месте преступления! Конечно, он унес ее с собой.

Про бутыль с хлороформом убийца просто забыл, оставил ее на столе в рабочей комнате, а тут-то и принесло Валеру Николашина с его вечным «везением».

А вдруг все-таки Николашин и есть убийца?.. Как-то часто он в этом деле мелькает. Господи, неужели? Что же делать?

Стоп! Если Ленку усыпили в лаборатории, то как она потом оказалась в подвале? Перенесли? Ничего себе, с третьего этажа в подвал, по лестницам… Погоди, почему по лестницам, есть же лифт. Если на лифте, то через виварий, к террариуму. А там ее укусила змея. Непонятно только, как змею заставили это сделать. Как и кто?

– Лиза! Лиза!

Лиза вздрогнула и подняла голову. Около ее стола стояла смеющаяся Зоя Евгеньевна.

– Слушай, ну за тобой понаблюдать – обхохочешся! Сначала сидела как истукан над бумагами, а потом вдруг стала кулаки кусать и мычать: «Ы-ы… Ы-ы…», – очень смешно передразнила она Лизу. – Что там у тебя такое захватывающее?

Она обошла стол и заглянула Лизе через плечо.

– О-о, интересно… Неплохо получилось. Слушай, по-моему, шеф на завтра семинар намечает, можно твои результаты обсудить. Неплохая статья получится.

Лиза машинально кивала, плохо понимая, чего от нее хотят.

Когда Зоя Евгеньевна отошла, Лиза обвела глазами лабораторию. Кто еще заметил ее странное поведение? Она знала за собой привычку покусывать костяшки пальцев в задумчивости, но чтобы еще и мычать… Но все было спокойно. Все занимались своими делами. Людмила сосредоточенно смешивала в пробирках реактивы, Федька Макин прилип к весам. Только Ивануткин смотрел на Лизу пристально и, поймав ее взгляд, тут же отвернулся.

Ладно, обо всем об этом она подумает позже, а сейчас ей хотелось бы разобраться еще в одном вопросе… Лиза вышла из лаборатории и отправилась в подвал, к Саше Грачеву.

Саша Грачев, как обычно, сидел с паяльником над вывернутыми наружу потрохами какого-то прибора. Рядом еще пара таких же ждала своей очереди. В комнате сильно пахло железом и расплавленной канифолью. Большой металлический стол был завален проводами, какими-то деталями и детальками и предметами, о назначении которых Лиза даже не догадывалась. У другой стены стоял стол Бахрама Магомедова, пустой и сиротливый.

Саша вскинул глаза на Лизу, его лицо мгновенно стало растерянным, он резко и сильно покраснел.

– Лиза!..

Он неловко вскочил, уронил паяльник, тот повис и закачался на проводе, потянув за собой розетку удлинителя, и какие-то штучки посыпались на пол. Саша чертыхнулся, водворил паяльник на место и с грохотом подвинул стул.

– Проходи… вот… садись…

Лиза тоже почему-то растерялась. Садиться она не стала и стояла перед Сашей, сунув руки глубоко в карманы белого халата и покачиваясь с пятки на носок.

– Саша… – начала она. – Саша, какую чудесную черемуху ты нам принес! – Она слегка подчеркнула это «нам», чтобы сгладить его и свою неловкость. – Спасибо. Тебе не жалко было ее ломать? Так много…

– Не жалко. – Саша помотал головой. – Это наша черемуха, из палисадника. Ее там море.

Лиза еще покачалась, помолчала, не зная, как приступить к делу.

– Саша, ты извини, у меня к тебе вопрос, может быть, дурацкий.

По выражению Сашиного лица было понятно, что он готов отвечать на любые, самые дурацкие вопросы.

– Саша, в ту ночь, когда Лена Кашеварова погибла, Михалыч был… выпивши. Говорят, что это ты ему спирта налил?

Сашино лицо сразу стало несчастным.

– Налил, Лиза, казнюсь вот теперь. Спирт гидролизный был, ректификат у меня кончился. Он для компресса просил, у него нога болела, а сам, наверное, выпил, не удержался. Траванулся дед. Я же ему прямо сказал, что гидролизный спирт… Эх!.. – Саша махнул рукой и даже замычал от душевной муки.

– А много налил, Саша?

– Порядком, кубиков двести. Для компресса же… Кретин!

– А в какой посуде был спирт?

– Бутылек такой, с притертой пробкой. А зачем это тебе, Лиза?