Змеиная вода (СИ)

- А про Мишку что-то говорила?

- Говорила. Что он хороший, только слабый очень… и отказать никому не может. А мамка, если заглядывает, то не с пустыми руками. И на работе потом… и всюду-то… местные скоренько прознали, что у Мишки есть с чего выпить. Ну и там одно, то другое… он и пошел в разнос. Но Ингу все одно любил. Потому-то и уехал.

- Чтоб не убить?

- Чтоб на новом месте обустроится. Она так сказала. Что, мол, поклялся бросить все ради неё. И бросил. На Север подался, лес валить и сплавлять. Что там вроде община есть. Христианская. Никто не пьет и все трудятся. И землю там можно взять, хозяйство завесть. Что там наособицу и никто-то в дом не полезет.

- А еще, - тихо сказала Зима. – Не будет ни матушки, ни соседки, ни старых приятелей.

- Он даже к менталисту пошел, чтоб тот мозги поправил… ну, чтоб от пития отвратить.

А вот это уже действительно серьезный шаг.

- И как?

- Не знаю. Сразу ж после того на Север и подался. Навроде как менталист сказал, что если останется, то ничего не выйдет. Что водка мозги ломает крепко, сильней менталистов всяких… она же ж беременная была. Инга. Знаете?

- Знаем.

- Вот… как понесла, так и сказала ему. Мол, или меняешься, или ухожу и туда, где ты меня не сыщешь. Прям как в книге! Он и поменялся… а кофий тут наливают. Ой, ну он ей звонил, а она ему… и еще письма писал такие, прям слезы… только мама говорила, что это все пустое. Что не в месте дело, а в мозгах. И натура рано или поздно свое возьмет…

- И поэтому решили уехать?

- Ну… она думала-думала, а потом сказала, что поедет…

- А ребенок как? Не помешал бы?

Янина чуть замялась, а потом тихо, шепотом сказала:

- Инга… она… она решила, понимаете? Что не хочет их больше. Никого. Что хоть на край мира, и там одной… одна бы она справилась. А ребенок… есть ведь способы, чтоб… ну… она ж и раньше-то детей скидывала, и этот тоже… вот… сказала, что ей пару дней надобно, а потом и ехать можно.

Янина вздохнула и добавила:

- И вот мне-то что теперь делать?

Глава 19 Змеиные клады

Глава 19 Змеиные клады

А коли случится полная луна на самую короткую ночь года, то надобно взять гадюку и вынести на перекресток дорог. И положить там семь монет золотых, семь монет серебряных, семь монет медных, а после кровью своею окропить. И змею выпустивши, сказать, что, мол, вот оно, подношение королю ужиному да от человека доброго. Самому же глядеть. Станет змея ползать, крутиться, и выпустит тень черную, чтоб собрала она злато, серебро и медь. И как оная, отяжелевши, за медь примется, ни минуты не мешкая, надобно накинуть на тень сетку из волос девичьих сплетенную, и пленивши держать крепко. Будет тень рваться, свободы искать, да неможно пускать её. А когда взмолится гадюка, то потребовать от ней, чтоб указала тень змеиная, где в земле клады сокрыты. И столько отдала кладов, сколько монет прибрала…

«Мифы и легенды о змеях, гадах и прочих тварях поднебесных»

Закат догорал. На краю неба теплились еще красные уголья, подсвечивая черные силуэты местных домов. Пахло дымом, тянуло морозцем, напоминая, что, несмотря на жару дневную, на улице осень стоит. И что еще немного, и морозы развернутся, разыграются, отряхнут многоцветное убранство.

Было…

Было.

Стрекотали сверчки. И собственное отражение в темном стекле выглядело почти красивым. Только вот волосы дыбом торчат. Приглаживаю их, приглаживаю, а они все одно дыбом.

- Не спишь еще? – Бекшеев заглянул без стука. – А Тихоня мороженое принес. Будешь?

- Буду. А сам он где?

- Сбежал. Отправился по злачным местам слухи собирать.

Бекшеев протянул мне палочку эскимо. Серебряная фольга приклеилась, и я с каким-то невероятным наслаждением её отколупывала. Бекшеев не мешал. В кресле устроился и тоже с мороженком.

Мороженое я впервые попробовала там, на войне еще.

Помню, что весна была.

И мы давно уже по другую сторону границы, на чужой земле, на которой умирать особенно обидно, потому что она чужая. И война все тянется, хотя давно гуляют слухи что до мира осталась пару шагов буквально. И всем уже понятно, кто победил.

И осталось лишь договориться…