Змеиное гнездо. Безумный маг

– Я переговорю с принцессой и вместе с ней пересяду на «Злую скумбрию». А вы и Феликс отправитесь по моим поручениям. Будьте наготове.

Уходя к каютам, Зигфрид услышал, как капитан Лейтнер тихо присвистнул. Теперь оставалось еще удивить Вильгельмину и, что самое важное, убедить. И если с первым Зигфрид справится блестяще, то над вторым придется поработать.

Из приоткрытой двери на палубу падал мягкий свет. Похоже, зажгли все лампы, которые нашлись на корабле. Что там говорил Райнер – в триктрак играют? Зигфрид осторожно подошел к двери и прислушался.

– И вот советник поднимает бокал и говорит: «Я желаю вам крепкого здоровья, и прожить до ста пяти лет». А Магистр ему и отвечает: «Не стоит ограничивать и наши достижения, и волю Бога». Ваш ход.

– Весельчак. И сколько он прожил? – раздался голос кузины Ильзы и вслед за тем стук костей, брошенных на стол.

Действительно играют. Да так, что не заметили подошедший вплотную корабль. Впрочем, у Феликса свои методы охраны территории. И если бы он почуял угрозу, то не сидел бы сейчас в уютной каюте.

– И до девяноста пяти не дотянул. У вас дубль. Видимо, пожелание не было учтено. – Феликс кашлянул.

– Магистр Андреас тоже любил праздники. И никогда не оставлял меня без подарка, особенно когда я была маленькой. – Снова стук брошенных костей.

– Извините, не хотел вас огорчать. Мне не следовало говорить о своих подозрениях. Без доказательств это все пустой звук. У вас три-четыре.

Феликс извиняется да еще таким миролюбивым тоном? За несколько дней девушка настолько очаровала циничного и сварливого толстяка? Заинтригованный Зигфрид подошел ближе.

– Если Дитер виноват в смерти Магистра Андреаса, то ему же хуже. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы он ответил за это. Шашка не идет.

– Вы меня почти загнали в угол. Так. И что вы собираетесь предпринять?

Снова стук брошенных костей и вздох.

– Мой дубль. – Голос Ильзы. – Я возвращаюсь в Башню, если, конечно, Зигфрид меня отпустит. Я хочу домой. Я устала бегать, и, честно говоря, уже не понимаю, зачем я это делаю.

– Шесть-пять. Вы просто были расстроены, когда покидали Башню. Но со временем все проходит.

– Из относительных понятий время – самое относительное. Однако если его перестать измерять, оно становится абсолютным. Не поверите, так любил рассуждать Дитер. У вас дубль.

– Судьба сегодня не только к вам благосклонна, – ехидно заметил Феликс. – А вы не думали над тем, чтобы попытать счастья при дворе? Ведь по рождению ваш дом там.

– Я не верю ни в судьбу, ни в предназначение. Знаете… – звук костей, – я хочу прожить жизнь, как мне нравится, и заниматься тем, чем я хочу, а не тем, чем от меня ждут. Это мой выбор, и я не вижу причины, по которой мне следует отказываться от него.

Феликс что-то ответил, но Зигфрид уже не слышал его. Он тихо отошел от теплой полоски света и прислонился к какому-то ящику. Его молодая кузина была мудра не по годам, и явно с характером, и она точно знала, чего хочет. Даже немного жаль, что воскресший братец свел на нет ее возможность стать королевой. Зигфрид поневоле задумался о своих желаниях. Рожденный в герцогской семье с большим политическим и финансовым весом вторым сыном он с юности готов был принять то, что приготовил ему отец. А именно – брак с кронпринцессой и трон в определенном будущем. Почему же Зигфрид никогда не сомневался в планах отца, как его брат Конрад? Только ли потому, что был таким уж «самым послушным сыном», как любил язвительно называть его брат?

Зигфрид на мгновение с силой зажмурился и помотал головой. Он любил распоряжаться людьми, деньгами, распутывать хитросплетения близких и дальних интриг, предугадывать ходы и мысли противника. Попросту говоря, ему действительно нравилась власть и то бремя, которое она возлагает на человека. Отец не ошибся в своем младшем сыне. Но Зигфрида больше впечатлило не это, а другое неожиданное открытие. Он, выросший в тени старшего брата, всегда считавший себя не сильно достойным похвал отца, мучавшийся от неразделенной любви к женщине, предпочитающей его старшего брата, оказался невероятным счастливчиком и любимцем судьбы. Он хотел быть тем, кем был по рождению, и любил заниматься тем, чем занимался всю жизнь. Его никогда не толкали в спину, вынуждая играть чужую роль и быть другим человеком. А со слов кузины Ильзы выходило, что такое встречается редко. И, возможно, именно чувство неуверенности в себе, ощущение себя не на своем месте изводило Конрада и привело к тому, что он ввязался в чужую интригу. Или же построил свою, желая убедить самого себя в правильности своего выбора.

Зигфрид выпрямился, провел руками по лицу, стирая следы эмоций, и без колебаний направился в каюту Вильгельмины.

Принцесса сидела на узкой кровати, выпрямив спину и сцепив лежащие на коленях руки, как будто ждала посетителя. Волосы в беспорядке рассыпались по плечам, лицо бледное, губы почти бескровные, но упрямо сжатые.

– Добрый вечер, ваше высочество. – Зигфрид закрыл дверь и остановился.