Змеиное Солнце

— Отдай! Какое право ты имеешь носить солнечный перстень?! — задыхаясь от ненависти, бормотал он. — Ты ничтожество, мелкий воришка! Даже здесь, в святом месте, ты обносил храмовые сады! Святейший Тулум когда-то привез десять мальчишек — нас десятерых — со всей страны. Я всегда был лучшим из учеников, а ты — бездельником и кривлякой! Ты просто-напросто потешал Тулума своими выходками. За это он и оставил тебя при себе. А я поднимался год за годом, пока не стал предстоятелем храма в Нижнем городе... И я утешал себя: «Агаох, ты многого сумел добиться! Ты рожден простолюдином, но на тебя смотрят с почтением, как на ария!» И тут являешься ты, лентяй и потешник, и трясешь у меня перед носом священным перстнем. А ну снимай! Разожми пальцы, или я велю отрубить их!

Агаоху наконец удалось стащить с руки Хасты перстень Тулума, и он тут же надел его себе на указательный палец.

— Вот так правильнее, Солнцем клянусь! А с тобой у ясноликого Кирана будет особый разговор. Ходят слухи, ты помогал саарсану взойти на престол? Киран пожелает задать тебе много вопросов. А он умеет добиваться искренних ответов, поверь... Эй, вы, что стоите? Волоките его за мной!

Глава 5Выиграть войну

Стражники дружно схватили древки копий снизу и подняли их так, что Хаста перегнулся пополам, чуть не ткнувшись носом в землю. Он упал бы, если бы копья не удерживали его в столь неудобном положении. Затем кто-то за спиной толкнул его, и жрец вынужденно зашагал, сопровождаемый глумливым смехом предстоятеля храма литейщиков. Хаста увидел, как открывается одна из боковых дверей дворца и слуга, поклонившись Агаоху, ведет их по сводчатому проходу во внутренний двор. Он старался получше рассмотреть стены, ворота с опускной решеткой, мощенный камнем двор — вдруг как-то удастся вывернуться? Надо ведь будет отыскать путь назад. Куда же подевались проклятые накхини?!

Пройдя через двор, пленник очутился около небольшой двери, возле которой дежурили двое жезлоносцев. Один из них остановил стражников, приказав им вытащить копья, а сам ухватил Хасту и поволок вверх по лестнице.

Агаох с достоинством поднимался следом. Ему показалось странным, что не слышно лязганья тяжелого засова, как всегда, когда он приходил сюда по велению Кирана. Но в конце концов, это было не его дело.

Жезлоносец втолкнул Хасту в небольшой зал. Тот оглянулся, спеша получше рассмотреть место, куда попал: узкие окна-бойницы, стол, загроможденный трубками свитков, очиненные перья... За столом, положив руки на подлокотники, восседал молодой, богато одетый мужчина. Хаста не сразу узнал его — свет факелов придавал худому лицу жесткое и зловещее выражение. Однако жрец понял, кто перед ним. Любимец придворных красоток, щедрый на угощение и подарки, ясноликий Киран. Сейчас его лицо не было раскрашено по придворному обычаю. Оно казалось осунувшимся и нездоровым, — впрочем, может, то была лишь игра зыбкого света.

— Так вот ты какой, жрец Хаста, — протянул блюститель престола, не сводя с пленника изучающего взгляда. — Интересно, что такого нашел в тебе святейший Тулум? С виду ты похож на жулика с торжища, которого наконец поймали на горячем...

— Люди с разбитыми лицами вообще похожи друг на друга, — шмыгнув носом, заметил Хаста. — Возможно, в таком положении кто-то и нас с тобой не различил бы.

— Дерзкий, — ухмыльнулся Киран, вытащил из связки одно из гусиных перьев и пригладил его пальцами. — Знаешь, твоя дерзость сейчас меня повеселила, и я даже готов посмеяться твоим словам. Но тебя сюда привели не для этого. Либо ты расскажешь все, что я захочу узнать, либо я передам тебя в руки людей, которые совсем не понимают шуток. Порой мне кажется, что им просто нравится причинять людям боль... А это плохо — мне нужно, чтобы люди говорили, а не орали...Так что ты предпочтешь?

— Выбор скудный, — пожал плечами Хаста. — Но я ума не приложу, ясноликий, что ты хочешь от меня услышать. Выполняя приказ святейшего Тулума, я пришел в башню накхов, чтобы говорить о перемирии. Когда накхи уходили из города, прихватили меня с собой. Возможно, думали, их это защитит? Потом случилась жуткая битва. Мне удалось спастись. И теперь я вернулся, чтобы снова, как и прежде, служить моему учителю...