Змеиное Солнце

— Ответь мне, — делая своим воинам знак отступить, спросил наместник, — здесь ли жрец Хаста?

— Да, он здесь.

— Я желаю его видеть.

— Что ж, вложи оружие в ножны и следуй за мной. Если опасаешься, возьми с собой воинов, но пусть они тоже вложат клинки в ножны.

Они вошли под каменные резные ворота и, обойдя храм, оказались в уютном саду. Рыжий жрец как ни в чем не бывало стоял под деревом и глядел на медленно восходящее солнце.

— Ты — тот, кого называют Хаста? — сумрачно спросил воевода.

— Да, я жрец Хаста, посланник святейшего Тулума в этих землях.

— Даже не пытайся врать мне. Ты изменник и должен быть казнен!

— Вот оно как? Значит, ты говоришь, что изменники должны быть казнены?

— Не пытайся запутать меня своими жреческими хитростями!

— О нет, я лишь уточняю. Помнишь ли ты, какая именно казнь установлена за такую вину?

— Послушай, я готов смягчить тебе наказание, памятуя, что ты не воин, а жрец. Пусть твою судьбу решают твои собратья.

— Весьма любезно, — кивнул Хаста. — И чего же ты желаешь от меня в ответ?

— Ты раскроешь мне, что замышляет Ширам.

— Хорошо, — не меняясь в лице, согласился Хаста. — Я укажу, где найти его, а остальное ты спросишь у него сам.

— Будь по-твоему!

— Тогда оглянись!

Рыжий жрец поднял руку, указывая за спину наместнику. Тот резко повернулся, хватаясь за рукоять меча, но тут же вскрикнул от внезапной боли — кто-то ударил его по пальцам. Ширам, сын Гауранга, саарсан Накхарана, стоял в шаге у него за спиной. В руках у повелителя накхов был привычный жезл — тот самый, с которым он прежде охранял покои государя.

Чуть поодаль находилась еще дюжина воинов рода Афайя — все с расплетенными косами и мокрые до нитки. Вместе с саарсаном они переплыли реку и проникли в крепость с помощью жрецов храма Исвархи и веревки Хасты.

— Если бы я желал убить тебя, ты был бы уже мертв, — сообщил Ширам. — Но я хочу говорить, а потому слушай. Сейчас, когда мы беседуем с тобой, мои люди уже захватили городские ворота. Но они никого не убивают — лишь обезоруживают. Всякий поднявший меч на моих людей поднимает его на законного наследника престола Аюра. А это измена — и всякий изменник, как ты верно сказал, должен быть казнен. Сообщи своим людям, что Двара отныне под властью солнцеликого Аюра, сына Ардвана. Те, кто присягнет ему, останутся живы.

Вдали, с той стороны, куда ускакали лучники, завыла бронзовая труба, затем умолкла и завыла снова, переливчато, будто всхлипывая.

— Что это? — завороженно спросил воевода.

— Твои люди попали в засаду. Я не ссорился с Аршагом. Лучникам Двары предложили сложить оружие и присягнуть Аюру или бесславно погибнуть. Они сделали правильный выбор и скоро будут здесь. Решай же скорей — будешь ли ты и далее воеводой и наместником Двары, или мне придется освободить храм от твоего присутствия.

Саарсан кивнул в сторону стены сада, за которой, как было прекрасно известно наместнику, находилась обрывистая скала — та самая, по которой накхи забрались в крепость.

— Я покоряюсь, — через силу прохрипел воевода. — Если ты клянешься, что не причинишь вреда…

— Я не воюю с Араттой, — перебил его Ширам. — Я лишь восстанавливаю справедливость.

Глава 8 Урок правосудия

Главная башня Двары, казавшаяся неприступной с берега, вблизи выглядела еще мощнее. Уже несколько веков она охраняла этот город рыбаков и торговцев. Сложенная из дикого замшелого камня, она была в шесть человеческих ростов высотой. Меж зубцов мелькали головы в шлемах — запершиеся в твердыне воины готовились к бою.

«Может, сходить поговорить с ними? — раздумывал Хаста, осторожно наблюдая за осажденными из-под арки выбитых ворот окружающей башню стены. — Впрочем, если они не послушали собственного воеводу…»

Хаста поежился и поглубже зашел под арку — сюда-то стрела точно не долетит.

— Прячешься? — раздалось у него над ухом.

Жрец оглянулся и увидел перед собой Ширама. Косу тот уже заплел и выглядел как обычно. За его спиной темнели плащи воинов. Саарсан сейчас казался возбужденным, даже радостным, но Хаста уже знал, что означает такая радость.

— Хочешь убить их? — без обиняков спросил он.

— Да. Я предложил им присягнуть на верность Аюру и призвал Исварху в свидетели, что не причиню никому из них вреда. Но они только посмеялись сверху. Теперь я хочу посмеяться.

— Послушай…

— Они сказали, что никогда не склонятся перед накхом, а на мои клятвы им плевать! Стало быть, они не желают служить законному государю и не уважают Исварху. Они бунтовщики. Ты знаешь, как накхи карают бунтовщиков?

Хаста тяжело вздохнул.

— Дай им время разобраться, — тихо попросил он.

— Зачем? — удивился саарсан. — За всякое преступление должно быть справедливое воздаяние. Хочешь, я расскажу тебе, как отец учил меня вершить правосудие?

— О нет!

— А я все же расскажу. Тебе будет полезно узнать это.

Ширам глядел на башню не отрываясь и, кажется, готов был рассказать свою повесть бревенчатому своду арки, створкам ворот, что валялись в пыли, — но более всего обороняющимся сторонникам Кирана.