Змеиное Солнце

— Мне лестно это знать. Но даже если ты разгромишь еще с десяток отрядов, а я буду тебе рукоплескать, толку с того будет мало. А вот если сам Аюр встанет во главе твоего войска и поднимет солнечное знамя в Дваре, кто во всей Аратте посмеет противостоять ему?

Хаста вдруг почувствовал несвойственное для него воодушевление.

— Подумай, кто лучше меня сможет пройти через земли Бьярмы, пробраться в Северный храм и убедить царевича! — с жаром заговорил он. — Вспомни дни Великой Охоты…

Ширам молча глядел на своего ближнего советника, явно не желая отпускать его от себя — и все же вынужденно соглашаясь с его словами.

— Да, это так. Хорошо, ты пойдешь в бьярские земли. Но отпускать тебя одного чересчур опасно.

— Ты же знаешь — я могу пройти там, где не пройдет ни один воин…

— И это верно. Но мы поступим иначе… Марга! — окликнул сестру саарсан. — Возьмешь четырех лучших накхини и отправишься в Бьярму вместе с Хастой, дабы охранять его и во всем ему помогать.

— Да, но… — попытался воспротивиться жрец, в замешательстве взглянув на устрашающую воительницу.

— Такова моя воля, — оборвал его Ширам.

— Брат, — едва сдерживаясь, вмешалась Марга, — могу я поговорить с тобой наедине?

Саарсан тронул конские бока коленями, и послушный его движению скакун сдвинулся с места.

— Брат, за что ты хочешь меня наказать?! — быстро и свирепо заговорила накхини. — Отец-Змей! Мне, дочери саара, сестре саарсана, сопровождать в чужие земли безродного чужака? Я покорна твоей воле, но все же, быть может, ты найдешь кого-нибудь другого? Да и мои девушки прибыли сюда совсем недавно, чтобы в схватке с вендами обрести славу и, согласно обычаю, получить право выйти замуж! В чем же слава — идти за этим худосочным жрецом в бьярские чащобы?

— Высшая слава — если задуманное удастся, — отрезал Ширам. — И да, если говорить о замужестве — приглядись к Хасте.

— Надеюсь, ты шутишь?!

— Он, конечно, не воин, но я не буду возражать, если он пожелает видеть тебя своей женой.

* * *

Днем в вендском лесу светло, тихо и сухо. В березняках шелестит под ногами палая золотистая листва, в борах стелется зеленый мох, пахнет грибами, сосновой смолой… Но как только солнце зайдет, лес становится совсем другим, будто наизнанку выворачивается. Словно открываются повсюду окна и двери во владения навий, и начинает оттуда тянуть мертвенным холодом. Вода затянута невесомой пленкой льда, а подмерзшая земля и древесная кора щетинятся белым инеем, будто их коснулось дыхание Мары, госпожи Зимы…

Впрочем, ни Янди, ни Аоранга, устроившихся на ночлег под крутым склоном лесистого холма, не беспокоили ночные духи. Привязав коней, поставив намет и разведя костерок, они уселись по разные стороны огня, и каждый занялся своим делом. Янди, убедившись, что вендов поблизости нет, а рыскающий в зарослях Рыкун посторожит, если вдруг появится что-то неожиданное, затеяла в ближайшем озерце купание и стирку. Теперь она сушила волосы подле костра, распустив светлую косу мягкими волнами по плечам и спине. По соседству на распорках сохло ее разрезное платье. Девушка сидела в одной нижней рубахе и портах на завязочках, подогнув под себя ноги, и быстро плела ведерко из бересты. Второе такое ведерко уже висело над углями, и в нем булькал брусничный отвар, благоухая сладковато-кислым ароматом.

— Может, еще лапти сплести? — подумала Янди вслух, придирчиво разглядывая свое творение. — На обувку столичную сверху надеть, чтобы по лесу красоту не трепать… Сплести тебе лапти, Аоранг? Вот пойдешь к Станимиру вызволять Аюну, а он: «Это что за оборванец мою царевну себе требует?»

Аоранг не ответил. За весь вечер он не проронил и полслова — сидел, опустив на руки лохматую голову, погруженный в мрачные раздумья. Янди прекрасно понимала, что его так гнетет, почему ее «названый братец» и об ужине позабыл. Уже несколько дней они крались по следам вендов, которые увозили Аюну. Выследить их было несложно — всадники и не думали прятаться, ведь они были на своей земле. И вот наконец следы привели к большой деревянной крепости, окруженной посадом и выселками. Откуда у лесных вендов взялась настоящая крепость, если самое большее, на что они были способны, — понатыкать частокол вокруг стана, догадаться было нетрудно.

«Эту крепость построили ваши араттские умельцы, — подтвердила догадки своего спутника Янди. — Станимир им помогал. Он же, когда в столице служил, так Кирану и говорил: сяду здесь, мол, буду для вас дань собирать со всех окрестных племен. И почти не соврал — в самом деле собирает. Правда, в Аратту не шлет…»

Приближаться к крепости они, конечно, не стали — остановились в соседнем лесу, чтобы отдохнуть от погони и решить, что делать дальше. Вопрос был не праздный. Аоранг потому и сидел, нахохлившись, будто его пригнули к земле тяжкие думы. Перед его глазами стояло счастливое смеющееся лицо Аюны и ее взгляд, устремленный на молодого вождя вендов.

— Она улыбалась ему, — пробормотал он, поднимая лицо и устремляя угрюмый взгляд в огонь.

Янди, не отрываясь от рукоделия и мысленно посмеиваясь, спросила: