Змеиное Солнце

На тропу из леса выбрался худой человек в лохмотьях жреческой рубахи. Он опирался на сучковатую палку, седая косматая голова тряслась.

— Они близко, я чую, — бормотал он, озираясь по сторонам. — Чую!

Кирья с Мазайкой замерли на месте.

— Ашег? — прошептал внук Вергиза.

Человек остановился и уставился на подростков, будто только что заметил их. Они же смотрели на него со скорбью и страхом. Что сталось со жрецом Вармы?

— А, Мазайка… — Жрец обернулся к девочке. — И ты, проклятие рода Хирвы! Не в добрый час принял тебя Толмай! Твой брат погубил нашу землю! Он отринул наших богов, и они теперь тоже отвернулись от Ингри-маа! Варма разгневался на людей, а ты… — он ткнул пальцем в грудь Кирье, — черная тень за тобой! Тень с большими черными крыльями!

— Что ты говоришь? — воскликнул Мазайка.

— Я говорю? Я все время молчу. Это они говорят. — Ашег ударил себя ладонью по лбу. — Раньше я призывал богов, чтобы узнать их волю. А теперь они приходят сами и говорят без умолку! Я прошу их хоть немного помолчать, но они все говорят и говорят… Их речи разрывают мне голову!

Ашег вдруг расхохотался, но тут же смолк.

— Нет мне отныне покоя, — сказал он тихо и горько. — И вам не будет. И никому из ныне живущих. Богохульник Учай разгневал Варму, повелителя ветра и вод! Он даже не понял, что натворил!

— Что ты знаешь о моем брате? — осторожно спросила Кирья. — Где он?

Конечно, она не могла рассчитывать на Учая, как прежде на отца или Урхо, но все же теперь он остался ей единственным близким родичем, главой ее семьи.

Мазайка, с горечью глядя на Ашега, был почти уверен, что тот не слышит ее, однако безумный жрец ответил:

— Учай собирает в Ладьве войско, какого прежде не видел наш край, чтобы идти в земли дривов. Он словно бешеный волк — всегда алчет и полон ярости! Кто ведет его? Я вижу черный женский лик в тучах, он смеется… Вижу черепа в огне… — Он спрятал лицо в ладонях. — Бедный Ашег, почему ты умер и все еще жив?

Жрец Вармы отпихнул с пути Мазайку и побрел по тропе, опираясь на палку.

— Куда ты, Ашег? — крикнула вслед Кирья. — Не бросай нас! Что нам делать?

— Идите в Дом Ветра, — не оглядываясь, бросил жрец. — Варма больше не слушает моих слов. Молите его сами! Просите за себя, за свой род, за всю Ингри-маа! Никому не будет пощады!

* * *

Лосиные Рога были уже совсем близко, серые кручи нависали над сосновым лесом. Но лезть на скалы в надвигавшихся сумерках не хотелось.

— Может, внизу ночь переждем? — предложил Мазайка. — Стая постережет. А утром полезем.

Уставшая Кирья лишь кивнула и уселась у подножия скалы, сняв короб и прислонившись спиной к замшелому камню.

— Передохни чуток, — заботливо сказал Мазайка. — А я хвороста натаскаю, костер разведем, на камнях лепешек напечем… — Он достал из своего короба берестяное ведро, расправил его. — Сейчас, воды принесу.

— Я с тобой к реке!

Кирья с трудом поднялась на ноги. После заполошной беготни по лесу они гудели и болели при каждом движении.

— Вымыться бы надо, — через силу сказала она. — И одежду постирать, которую в болоте перепачкали.

— И то верно, — кивнул Мазайка, помогая подруге встать.

Они подошли к берегу, круто обрывавшемуся в шумящую воду. Быстрое течение Вержи прокладывало здесь себе путь между окатанных камней, петляя и ища лазейки, спеша в закатные земли.

— Где-то тут тропка была, — начал оглядываться внук Вергиза. — Помнится, мы по ней за водой ходили. Кажется, вон там…

Он ткнул пальцем в расселину меж двух обломков скалы и замер, не веря глазам. По воде против течения двигалась знакомая тупоносая голова. От нее в обе стороны разбегалась волна, повторяя извивы огромного тела, скрытого под поверхностью. Казалось, змею нет дела до бурлящей стремнины.

— Это он! — хрипло прошептал Мазайка.

Будто услышав его, змей поднял над водой голову, высматривая удобное место, чтобы вылезти на берег.

— Скорее на скалу! — воскликнул Мазайка, позабыв об усталости, и, схватив за руку Кирью, потащил ее за собой.

Как они оказались на вершине, у развалин Дома Ветра, Мазайка, пожалуй, не смог бы рассказать, сколько ни проси. Он карабкался по крутым скалам, цепляясь за торчащие корни, волок за собой выбившуюся из сил Кирью, а перед его глазами стояло жуткое воспоминание — он стоит, застыв на месте, по колено утопая в ледяной болотной воде, а желтые змеиные глаза неотрывно глядят на него из темной чащи.