Змеиные Корни (СИ)

— Что же ты узнал, Гарри? — спросила Гермиона, внимательно глядя на друга.

Поттер сидел неподвижно несколько секунд, затем медленно нагнулся к Гермионе и ещё раз показал на листок бумаги, который она все ещё держала перед собой.

— Ты что-то нашёл в своих бумагах? — поняла она.

Закрыв лицо ладонями, Гарри расстроенно замотал головой.

Гермиона на мгновение в отчаянии зажмурилась, почувствовав, как тяжкий груз жалости и страха наваливается ей на плечи. Этот измученный, дезориентированный человек, сидящий сейчас перед ней на больничной койке, совсем не походил на Гарри, которого она знала столько лет. Казалось, что эта странная пугающая болезнь медленно, но неотвратимо разрушает его мозг.

— Проклятие притупляет его воспоминания, — тихо сказала мадам Помфри, незаметно появляясь за её спиной, — он может с легкостью выполнять обычные моторные функции, вставать и садиться, есть и пить, он понимает простые причинно-следственные связи, но ему сложно строить логические последовательности, его воспоминания блокированы и хаотичны. Ему нужно время, дорогая.

Она утешающе похлопала Гермиону по плечу и сказала, пытаясь её ободрить:

— Лекарства хорошо помогают. Он справится, это же Гарри, просто дай ему чуть больше времени.

Гарри поднял на неё зеленые расстроенные глаза и твердо кивнул: он слышал все, что сказала мадам Помфри.

«Я справлюсь», — говорил его взгляд.

— Сейчас мне нужно идти на занятия, — произнесла Гермиона, обнимая друга за плечи, — но я вернусь через несколько часов, и мы снова продолжим. Я уверена, что у нас все получится и у тебя все будет хорошо.

Она поцеловала Гарри в лохматую макушку и пошла на урок.

*

К обеду кожа Поттера начала сильно чесаться. Мази не помогали, и даже зелье, которое принёс в Больничное Крыло профессор Снейп, лишь немного уменьшило зуд. Гарри держался как мог, он до крови расчесал несколько странных маленьких выпуклостей, все сильнее проступающих на его коже, ожидая что из них пойдёт гной, но ничего подобного не случилось. Выпуклости оказались сухими кожистыми наростами, и к пяти вечера стало казаться, что на руках Гарри появляется змеиная чешуя.

Поттер стоически переносил боль, лишь нервно теребил в руках подарок Джинни, и Гермиона видела, как иногда в зелёных глазах друга проступают слезы.

А потом пришёл Невилл и принёс пакет с листьями.

— Scabies officinarum*, — сказал он, указывая на свой бумажный пакет с таким видом, словно странное название растения объясняло все. — Жуй, — добавил он, протягивая бархатный коричневый лист Гарри, и сам засунул несколько листочков себе в рот.

Листья пахли знакомым, немного щекочущим нос ароматом.

— Напоминает чай, — морщась, пояснил Невилл, глядя на Гермиону, пришедшую навестить Гарри, — только жутко горький.

Невилл не ошибся, и спустя четверть часа Гарри спрятал свои четки под подушку, слезы в его глазах высохли, а спина выпрямилась. Он больше не дрожал и не расчесывал кожу, и они с Невиллом, облокотившись на подушки и энергично размахивая руками, о чем-то весело «проболтали» целый час.

— О чем вы говорили? — удивленно спросила Гермиона, поймав Лонгботтома за руку, когда тот выходил из Больничного крыла.

— Ну, — растерянно сказал Невилл, почесывая затылок, и наконец нашёлся, — о квиддиче, об ОД и о структурированной системе однодольных растений, что в будущем станет повсеместно использоваться целителями. Ты не волнуйся, — добавил он, кладя свою большую ладонь поверх руки Гермионы, — Гарри сильный, он справится, и с ним все будет хорошо!

*

Под вечер Поттер, казалось, действительно пошёл на поправку. Постоянно жуя скабиес и запивая его тыквенным соком, он походил на свежесваренного красного рака, но при этом пребывал в прекрасном расположении духа. Они сыграли с Гермионой партию в плюй-камни, расположившись здесь же, на полу между кроватями, а затем Гарри показал ей уморительно смешную пантомиму, изображая в лицах эмоции детей. Как оказалось, студенты, прознавшие, что в их лазарете лежит знаменитый Гарри Поттер, весь день потихоньку пытались пробраться в Больничное крыло, надеясь на него посмотреть.

Мадам Помфри с едва заметной улыбкой подтвердила, что анализы её пациента улучшились, и Гарри, окрыленный этой новостью, впервые за сутки согласился немного поесть. А Гермиона ощутила огромное облегчение. Она решила, что на этот раз профессор Снейп все же ошибся, пророча появление новых пугающих симптомов, которыми непременно должно было обзавестись это странное, никому не известное проклятие, убрала записи в самый глубокий карман мантии и, не желая больше тревожить друга, в приподнятом настроении отправилась ужинать. Гермиона надеялась, что уже к утру Гарри вновь заговорит на нормальном языке, и все ее страхи останутся позади.