Змеиный клубок

Обошли «хрущевку» с торца. Леха припоминал, нет ли тут кого знакомых. Но припомнить не мог. Потому что выпало из головы, а пятиэтажки были на одно лицо. Да и самих друзей помнил только по кличкам, на которые они могли теперь и не отозваться.

В промежутке между пятиэтажками было что-то вроде скверика с детской площадкой. Качели были давным-давно сорваны, карусель развинчена, а в песочницу устроился по большой нужде какой-то рыжий кобель непонятной породы и, судя по всему, бесхозный. От дерева до дерева были протянуты веревки, и на них кто-то бельишко сушил. Из подъезда выскочили трое пацанят лет по двенадцати и, долбая друг друга мешками для сменной обувки, с визгом побежали — должно быть, в школу. Из другого вышли двое более солидных, на пару лет постарше. Эти с ходу достали сигареты и деловито двинулись куда-то в противоположном направлении, попыхивая дымком.

Нет, Леха никак не мог придумать, куда идти.

Надо было хоть припомнить, в какой пятиэтажке чаще всего бывал. Вроде бы вот в той, где трансформаторная будка с надписью «NIRVANA».

КРУГОВЕРТЬ

Будка стояла посреди дворика. Тут тоже была небольшая свалочка, и жирный кот, неизвестно от чего разжиревший, подкрадывался к стайке воробьев, пытавшихся расклевать выброшенную кем-то зеленую от плесени булку.

Вроде бы в третьем от будки подъезде кто-то знакомый жил. Леха даже лицо помнил, небритое, рябоватое такое. А как звали? Мишка? Во память-то… Сзади заурчало. Машина ехала, «девятка», малиновая такая. Прямо к тому подъезду, куда направлялся 308

Леха под ручку с Ольгой. Посторонились, уступили дорогу.

Машина остановилась точка в точку перед тем самым третьим от будки подъездом. Из нее быстро вышел один мужичок в серой ветровке и кепке, надвинутой на глаза, а другой, приспустив боковое стекло, взялся покуривать. Самого мужика Леха не видел, только дымок от сигареты струился. Тот, что в кепочке, зашел в подъезд.

Леха и Ольга продолжали идти все в том же направлении. Как говорится, беды не чуя.

— У тебя закурить нечего? — спросила Пантюхова вполне нормальным голосом. Не пьяным и не чокнутым, в смысле.

Леха порылся у себя в комбезе и нашел мятую пачку «Беломора», точнее, четверть пачки, состоявшую в основном из раздавленных и сломанных папирос. Однако нашлось штуки три-четыре целых, только вот прикурить оказалось не от чего. Коробок со спичками потерялся. Наверно, тогда, когда Леха из-под покореженной койки вылезал.

Ольга взяла «беломорину» и направилась к «девятке», стоявшей у подъезда. Мотор автомобиля работал на холостом ходу, и, боясь, что водитель не расслышит ее, Пантюхова сунула голову в окошко.

— Огоньку не найдется, молодой человек? — спросила она, попытавшись сделать приятную улыбку, которая на ее ободранной морде не очень получилась.

— Пошла отсюда, — сказал парень из кабины, брезгливо отпихивая Ольгу, — вшей натрясешь, шалава.

— Что? — заводным голосом произнесла Ольга, и Леха забеспокоился. — Ты кого шалавой назвал, ублюдок гребаный?

— Тебя, тебя, — с усмешкой, хотя и нервной, повторил парень.

Леха сперва подумал, что Пантюхова с визгом и матом вцепится невежливому водителю в рожу, а тот ее по стенке размажет, причем, возможно, заодно с ним, Коровиным. Но Ольга отошла от машины и двинулась куда-то в середину двора, где в отличие от предыдущего была не детская площадка, а заросшая бурьяном клумба, обложенная по периметру врытыми в землю и уложенными друг на друга боком кирпичами. Леха подумал, что она решила поискать огоньку в другом месте, а сам решил еще раз попытать счастья у сердитого водителя:

— Командир, — очень вежливо попросил Леха, — тебе что, жалко зажигалкой щелкнуть?

— Я сейчас так щелкну, — круто пообещал парень, — что мозги из черепка вылетят. Вали отсюда со свой прошмондовкой, пока цел!

И тут из подъезда пятиэтажки, один за другим, отчетливо хлопнули два выстрела. По тому, как изменилось лицо у парня, сидевшего за рулем «девятки», Лехе стало ясно, что эти выстрелы имеют к нему самое непосредственное отношение. И еще он понял, что надо не просто сматываться, а делать это очень быстро, пока не превратился в нежелательного свидетеля, который, в свою очередь, может очень быстро превратиться в труп. Леха шарахнулся от машины, уже видя краем глаза, что сидевший за рулем выдернул из-под куртки пистолет. «Сейчас долбанет в спину!» — пронеслось в голове, но вместо выстрела — его бы Коровин мог уже и не услышать! — раздался истерический визг, а затем шорох и тяжкий удар чего-то твердого по чему-то мягкому. Леха обернулся и увидел, что Ольга багровая, взбешенная, распахивает дверь и вцепляется в одежду парня, по лицу которого из разбитого виска струей течет ярко-алая кровь. Одним рывком эта психованная выдернула тяжеленного детину и свалила на асфальт. Он был явно без сознания. Пистолет остался лежать на сиденье, и Леха инстинктивно потянулся к нему.

Только туг он увидел на полу кабины расколовшийся кирпич. Именно им Ольга гвозданула водителя.