Змеиный перевал

Господи, сэр! Неужто вы всерьез будете думать, что, коли девица говорит «нет», это никогда не значит «да»? И разве ж они когда нам все так напрямую и скажут? Без выкрутасов! Тяжеленько жить в мире, коли все слова на веру принимать! А уж вдовушек в нем маловато было бы.

При чем тут вдовы, Энди?

Ну так вдовы же из жен получаются!

Ясно. Обдумаю это, Энди, а пока мне пора в путь.

Да уж призадумайтесь, сэр, а то, боюся, хлопот не оберетесь! Ну да ладно! Ехать вам далеко, и вы уж телеграфируйте мистеру Дику, когда мне забирать вас, как соберетесь из Гэлоуэя в наши края. А я стану приглядывать, чтобы с мисс Норой все хорошо было.

Прощай, Энди, — ответил я коротко и дал ему соверен.

Удачи вам, сэр! Хотя какой смысл желать удачи джинтману, до которого феи добрались!

Когда дилижанс поворачивал у озера, я еще мог разглядеть фигуру Энди, махавшего мне шляпой, а потом мы двинулись дальше, и я уже не оглядывался назад.

В Гэлоуэе я немедленно разыскал мистера Кейси, он уже ждал меня. Мне оставалось не менее часа до экспресса на Дублин, так что мы могли пообедать и обсудить наши дела. Он пригласил меня к себе, и я подробно объяснил, что и как следует приобрести и зарегистрировать на мое имя на Ноккалтекроре, уточнив, что Дик знает все подробности и обладает полномочиями действовать от моего имени.

Дальше на восток я отправился в отличном настроении. В Дублине я оказался к ночи, а следующим утром, около десяти часов, посетил офис мистера Чэпмена, своего поверенного.

Он располагал нужной мне информацией и был готов всячески содействовать моим планам. Мы поговорили искренне и по-дружески, и он пожелал мне счастья. Все же он был другом моего отца и много лет вел наши дела, так что его интересовало правильное оформление документов и разумное обустройство моего положения. Однако он оказался достаточно романтичен, чего я никак не ожидал. Он даже захотел лично подобрать школу и подходящих учителей в Париже для моей будущей жены.

— Так будет лучше, я уверен, — сказал он. — Доверьте это старику, который не раз вел переговоры в интересах вашего отца. Дорогой мой мальчик, у меня нет своих детей, и я привык считать вас почти что сыном, так что буду рад принять и вашу мисс Нору как родную дочь. И с директрисой школы уместнее будет говорить мне — так сказать, in loco parentis[6] — чем вам.

Его предложение было для меня большим облегчением, так как я почти ожидал возражений и попыток отговорить меня. Конечно, я принял его помощь, и мы отправились в Париж вдвоем. Нам пришлось посетить несколько школ, чтобы выбрать наиболее удачный вариант. Мистер Чэпмен учитывал, что Нора хотела пройти достаточно широкую программу, не ограничиваясь самыми очевидными дисциплинами, и что я хотел дать ей шанс обрести светские манеры, которые бы облегчили ей вхождение в общество. Директрисы лишь широко открывали глаза, услышав весь список требований и пожеланий, который мистер Чэпмен называл «дополнительными пунктами»; среди них были и верховая езда, и посещение оперы, и уроки музыки. Мадам Лепешо, школу которой мы выбрали, обещала предоставить Норе все необходимое, включая ее личные советы и поддержку. Мы договорились, что сообщим о дате прибытия Норы чуть позже письмом. Мистер Чэпмен также попросил мадам Лепешо прислать нам список вещей, которые могут потребоваться Норе в Париже. Милейшая француженка сочла это отличной идеей, но настаивала на том, чтобы отец Норы прибыл вместе с ней и помог совершить покупки. Мы сочли за лучшее, если и я составлю им с Норой компанию.

Все эти хлопоты заняли немало времени, и я смог отправиться в Коннемару лишь на пятый день. Мы выехали поздно вечером и прибыли утром, наскоро позавтракали и поспешили в офис мистера Чэпмена, где нас ждала почта. Для меня было два письма. С первым я прошел к окну, чтобы прочитать его за занавеской, где меня никто не видел и где я мог поцеловать страницы, написанные милой рукой. Прежде я никогда не видел ее почерка, но сразу понял, что письмо от Норы.

Помните ли вы, достигшие середины жизни, то чувство, когда впервые получаешь письмо от любимой или любимого? Долгие годы бытовых радостей и неурядиц, утраченных надежд и обветшавших иллюзий не смогли стереть окончательно из памяти то волнение, тот трепет восторга и гордости? Способны ли вы очнуться от летаргии повседневности и вновь ощутить бурный поток крови, закипающей в груди и расплавленным металлом мчащейся по всему телу?

Я держал в руках письмо Норы, и словно сама она вновь была рядом: еще шаг — и смогу заключить ее в объятия! Бережно и неспешно я распечатал конверт — священный для меня, как любой предмет, к которому прикасалась она. Вот и само послание — ее слова, ее вести.

«Дорогой мой Артур,

Надеюсь, путешествие твое было удачным и ты получил удовольствие от поездки в Париж.