Змеиный перевал

Все так, все правильно! Но без нее это место станет таким пустым и одиноким. Моя сестра собиралась перебраться насовсем к другой нашей сестре, замужней, на Нокнакар. Они очень близки. А я, вероятно, поеду в Глазго, там нашел работу мой сын Юджин. Мальчик зовет меня к себе, а когда я написал ему о помолвке Норы, он настойчиво стал просить, чтобы я переехал к нему. Он надеется, что к концу года станет уже неплохо зарабатывать, сможет не только сам жить хорошо, но и меня поддерживать, если понадобится. И он прислал такое славное письмо Норе, впрочем, она хотела сама все рассказать вам об этом. Я не могу продать вам Поля Утесов — по завещанию матери, они принадлежат Норе, но поговорите с ней, она вряд ли станет возражать.

Все, что принадлежит мне, через два года будет принадлежать и ей, — ответил я коротко.

Итак, мы договорились о продаже-покупке его участка. Я сделал Джойсу достойное предложение, он принял его, хотя предложенная цена показалась ему завышенной.

Нет, — сказал я, — я знаю, как повысить ее настоящую ценность. Просто надо произвести некоторые усовершенствования.

Нора не возражала против продажи Полей Утесов. Она лишь ответила: если участок мне нужен, я могу забрать его, но ей бы не хотелось, чтобы я перепродал его третьим лицам, так как это место ей особенно дорого. Я заверил ее, что продажа не входит в мои планы и в любом случае ее желание для меня священно. Никогда! Мы договорились и дали друг другу слово.

Так я провел добрую половину дня, последнего дня перед нашим расставанием — ведь Нора должна была вот-вот уехать в Париж. Мы прогулялись до Полей Утесов, посидели на нашем заветном камне, обсудили дальнейшие действия, мечты и планы. Я рассказал ей о своих замыслах преобразований на горе Ноккалтекрор, но кое-что сохранил в тайне, чтобы оставался сюрприз на будущее. Это непросто было сделать, ведь больше всего на свете мне хотелось быть полностью откровенной с моей любимой! Когда мы вернулись в коттедж, пришло время прощаться. Конечно, мы не в силах были расстаться мгновенно, тем более что расставаться приходилось впервые! Однако рано утром мне предстояло собрать вещи и ехать сперва в Гэлоуэй, где я должен был оставить последние инструкции мистеру Кейси по поводу оформления еще двух участков в собственность (Норы и ее отца), а затем дальше.

Вечером мы еще раз поговорили с Диком о делах, он успел тщательно обдумать основную идею и увлечься ею. Так что оставалось лишь попрощаться и пожелать друг другу удачи.

Спал я не слишком крепко. Я был слишком счастлив, а вместе с переживанием счастья во мне рос страх — смутная тревога, боязнь перемен, как всегда бывает с людьми, слишком быстро и масштабно преображающими течение своей жизни. В моих беспокойных снах той ночью радость и тревога перемешались так плотно, что я не мог различить пугающие события и новые надежды. Мне казалось, что я почти не спал, хотя в памяти сохранились обрывки множества снов с участием людей и отражением событий, связанных с моим пребыванием в Ирландии в последние недели. И все они образовали причудливую и запутанную композицию реального и фантастического. Гигантский калейдоскоп мелькал и кружился, фрагменты воспоминаний и вымысла складывались в разной последовательности, хотя сами детали оставались неизменными. Порой все было залито розоватым светом рассвета и надежды, порой погружалось во мрак отчаяния или страха, но главный образ — гора на фоне закатного неба — составлял самую суть моего эмоционального состояния, и все время прекрасные глаза Норы являлись мне то тут, то там. Я словно переживал заново отдельные моменты нашей жизни, а легенды и мифы про гору Ноккалтекрор, которые я столько раз слышал в последнее время, воплотились в снах весьма красочно. В самых мрачных эпизодах неизменно присутствовал Мердок, как-то связанный со Змеиным Королем. Одно лицо принадлежало им обоим — вот ростовщик бросает вызов святому Патрику, а вот Змеиный Король выступает против Джойса… И каждый раз могучая гора рассыпается на куски, а море обрушивается на Змеиный перевал — Шлинанаэр.

К утру необходимость проснуться стала вторгаться в мой сонный разум, образы стали более практичными и реальными, святой Патрик и Змеиный Король покинули меня, пара военных с сундуком денег, посещавшие меня в ночи снова и снова и исправно исчезавшие со своим сокровищем, напротив, приобретали все более отчетливый облик. Потом я увидел Мердока, копавшегося в могиле, стены которой начинали осыпаться, пока он лихорадочно пытался извлечь сундук на лафете, покрытый болотной жижей и нависавший над ним на фоне желтоватого лунного сияния. Эта сцена являлась многократно, с мелкими вариациями: первой обрушивалась то одна, то другая сторона могилы, Мердок с криком ужаса пытался выбраться, или карабкался молча, или замирал в ужасе, не предпринимая попыток спастись. Но потом ему на помощь приходила Нора, и ее сильные, крепкие руки извлекали его из могилы.