Змеиный Царь

Дед бросил взгляд на ладони Ника и вздрогнул. Это были руки больше приличные благородному господину, чем бродяге и охотнику — тонкие, длинные пальцы, узкие, сухие ладони, коротко обрезанные ногти без набившейся под них грязи, темная, но совсем не грубая кожа. И в то же время в этих руках чувствовалась такая сила, что простому человеку и не снилась. Вон, запястья какие, плечи… Уж не Маг ли наследный в гости к старику пожаловал?

Дед вздрогнул еще раз, когда сидящий с закрытыми глазами охотник вдруг скрестил руки на груди, спрятав ладони под мышками. Словно почуял взгляд старика.

— И в Висконии ныне что? — поинтересовался неожиданно даже для самого себя старик. — Князь сменился, али все тот же, Курбик правит?

— Курбик уж три десятка лет, как преставился, — Ник открыл глаза и задумчиво взглянул на старика. — Сын его теперь правит, Дайлорат. Хороший был бы князь, кабы ему в наследство другое княжество досталось. Висконией править — мученье же одно. Подданные — как перекати-поле. То здесь, то там, то нет их совсем. Охотники… А ты, отец, откуда про Курбика знаешь? Иль даже до этой глухомани вести о его делишках докатились?

— Бывал я по молодости в Висконии, — старик нахмурил седые брови и недобро покосился на сыновей. — Жену себе оттуда привез…

— Вон оно как, — гость покачал головой и снова закрыл глаза. Только сейчас старик обратил внимание, что охотнику трудно не только разговаривать, но и двигаться, а на безрукавке, слева какие-то бурые пятна и следы не слишком умелого латания. Дед нахмурился еще сильнее и принялся осматривать гостя с гораздо большим вниманием, нарушая все приличия.

Невестки быстро накрыли на стол и позвали всех отужинать. Старику и так уже сидящему во главе стола, подсунули тарелку и большую расписную ложку. На тарелке аппетитно дымилась рассыпчатая каша с маслом. Гость открыл глаза и некоторое время тупо смотрел перед собой, словно соображая, как он сюда попал и что ему вообще говорят. Потом он тяжело поднялся и пересел за стол. При этом старик заметил, что Ник бережет правую руку.

Неловко подхватив почему-то непослушными пальцами ложку, он некоторое время смотрел в тарелку, а потом стал медленно есть. Он все тщательно пережевывал, но словно бы и не чувствовал вкуса. Глаза его были пустые и мутные. Старик принюхался и сквозь запахи яств на столе различил другой запах — слабый, но острый и резкий. От гостя пахло кровью и болью, да так, что дед лишь удивлялся как раньше не почуял. Однако смолчал, не стал ничего говорить, продолжая есть.

Ужин был сытный, но не слишком разнообразный. Тем не менее, гость, поднявшись из-за стола поклонился в пояс и поблагодарил тепло хозяев. Потом он выпрямился и прислушался к происходящему за окном.

— Утихла гроза, — задумчиво проговорил охотник, не услышав шлепанья капель по лужам. — И я пойду, чтоб не стеснять вас.

Он снова поклонился в пояс.

— Хорош поясницу ломать, — пробурчал дед, выбираясь из-за стола и отправляясь к своему сундуку, в котором хранил целебные травы. — Кровь к голове прильет и сомлеешь. Куда ты в ночь раненный пойдешь?

Охотник изумленно уставился на старика и промолчал. Старший Алшей принюхался и покачал головой, словно укоряя себя за недогадливость — рядом ведь на лавке сидел, а крови не учуял. Невестки переполошились и засуетились по избе, помогая старику. Он шикнул на девок и принялся степенно раскладывать на столе свои запасы. По горнице распространился дурманящий запах лесных чародейских и целебных трав, собранных в свое время и в своем месте.

— Не стой, как истукан, — старик мрачно взглянул на гостя. — Ждешь, пока не упадешь от слабости? Рубаху сымай.

— Не стоит, — вдруг тихо, но твердо и решительно проговорил Ник. — Добрые вы люди, зачем беспокойство лишнее?

— Значит надо, — отрезал Алшей, поднимаясь с лавки. — Не было еще такого, чтобы раненому в нашей деревне не помогли.

Охотник отстранился и дико взглянул на кряжистого мужика.

— Кровь опять пойдет. На неделю к постели прикован буду. А так… Лес завсегда поможет. Не надо, — Ник уверенно помотал головой. — Я сам разберусь. Если бы совсем без сил к вам приполз — тогда другое дело. А сейчас…

Вдруг он словно обмяк. Тяжело добрел до лавки и рухнул на нее. Все в горнице почувствовали резкий, с железным привкусом запах крови. Похоже, что немало ее пролил охотник.

— Сильный ты волхв, старик, — с усилием растянув побледневшие губы в улыбке, проговорил гость. — Сильный. Почуял, на чем я весь день держался…

Старик подозвал одну из баб и сунул ей в руки какие-то корешки. Объяснив, что с ними делать, он велел Алшею с Лаприсом снять с Ника безрукавку и рубаху. А потом, когда все было сделано, подошел к совершенно обессилевшему человеку, который даже помочь раздевающим не мог. Только зло смотрел подернутыми мутью боли глазами.

— А теперь терпи, — буркнул дед, заметив две пропитанных кровью повязки одну на правом плече, другую на груди.