Значит, я умерла

– Я не знаю, как умерла Мирей, – сказал я.

– Кроваво, – ответил отец. – Джульетта вас тогда сфотографировала.

Сестра ничего мне об этом не говорила, но я тут же решил, что она показала Каро каждый снимок.

– Кэролайн хотела знать, почему ты не сидел в тюрьме и даже не был под судом, – продолжал отец. – Она настаивала, и я сдался. Рассказал ей, как упрятал тебя в клинику для реабилитации наркоманов за границей. В общем, опустил концы в воду. – Его взгляд устремился куда-то вдаль. – Кажется, после того разговора Каро стала смотреть на меня иначе. Отношения между нами по-прежнему оставались дружескими, она мило щебетала со мной и все такое, но я чувствовал, что между нами пролегла пропасть.

– Ты ведь признался ей, что помог скрыть преступление, – заметил я. – Какой еще реакции ты ожидал?

– Я надеялся, что она поймет… Человек может совершать дурные поступки, оставаясь при этом хорошим человеком.

Этот аргумент из серии «цель оправдывает средства» я слышал от отца всю жизнь. Но в том случае он, как мне показалось, был неуместен.

– Джульетта только что напала на меня за то, что я сам не рассказал Кэролайн о Мирей. Но как я мог? Она возненавидела бы меня. Кто угодно на ее месте возненавидел бы.

– Джульетта – змея, не слушай ее… Как мне хочется, чтобы ты вернулся в компанию, Тео! Ты слишком много времени пропадаешь где-то один, ты так изменился… Прошлое…

– Не говори так. – У меня вдруг закружилась голова, меня едва не стошнило. – Зачем ты меня позвал?

– Нам надо поговорить, сын. О твоем алиби.

– О чем? Алиби?

– На момент смерти Кэролайн, – добавил он.

Я смотрел на него и почти не дышал.

– Ты сошел с ума.

Отец небрежно взмахнул рукой, точно отметая мои возражения. Он был крупным мужчиной с лицом морщинистым, как древний пергамент. Брови, насупленные, как тогда, добавляли суровости его взгляду.

– Пожалуйста, Тео, не лги мне. Это неуважение.

– Ты обвиняешь меня в том, что я убил свою жену? – выдавил я с трудом, так у меня свело горло. – Меня даже в Нью-Йорке не было, когда это случилось.

– Я знаю, что это неправда, Тео.

Я застыл. Откуда он узнал?

Наградив меня злобным взглядом, отец встал, направился к тележке со спиртным и налил себе виски.

– Выпьешь? – спросил он меня.

– Нет, и тебе не советую. Похоже, ты сегодня уже достаточно выпил и несешь чушь.

Разглядеть выражение его лица в сумерках кабинета было той еще задачей. Дело усложняли неровности и впадины самого лица, заполненные густыми тенями.

– Сын, ты, похоже, не в курсе ряда неумолимых фактов, – сказал он наконец. – Я знаю, что ты солгал полиции. Притворился, что тебя не было в Нью-Йорке, хотя на самом деле был, и я это знаю. – Он глотнул виски прямо на месте и вернулся с бокалом за стол.

– Послушай, у Кэролайн было больное сердце. Полиция говорит, что в ее смерти нет ничего подозрительного. Я не понимаю, в чем ты вообще пытаешься меня обвинить.

– Я не говорю, что ты сделал что-то плохое Кэролайн. – Он сделал еще глоток. – Но ты солгал полиции, и я боюсь, как бы это не вышло нам боком. Ты сказал им, что был в это время в самолете, возвращался из Бангкока, но они легко проверяют такие вещи.

Я стоял перед ним, тяжело дыша. Он прав. Глупо с моей стороны пытаться обмануть полицию в таких простых вещах.

– Послушай, Кэролайн была мне как дочь. Но моя кровь и плоть – ты. И я хочу помочь тебе, если смогу. Расскажи мне правду. Ты встречаешься с другой женщиной? Поверь, я не осуждаю тебя, сын. Просто будет лучше, если я буду знать все о том, что происходит.

Угроза маячила за его словами, словно акула под поверхностью воды. Я действительно встречался с другой женщиной, но не в том похабном смысле, который имел в виду он.

– Мне не нужна помощь, – сказал я.

– Может, и нет, сын. Но я все равно с тобой, рядом. Надеюсь, ты это знаешь.

Его слова прозвучали так ласково… Если б кто-нибудь слушал нас в тот момент, ему точно присудили бы медаль «Отец года». Но мне уже случалось принимать от него помощь, и я знал, что за любое свое благодеяние он требует отдачи, да еще с процентами. И если сейчас все пойдет так, как он задумал, то мне придется бросить свое нынешнее занятие и вернуться в семейный бизнес, к нему под крыло. Он много раз давал мне понять, что хочет именно этого. Но я уже проходил через это и понял одно: я не хочу иметь никакого отношения к делам моего отца.

– Мне пора, – сказал я.

– Тео, я видел твою руку.

Я взглянул на свою ладонь, которой гасил свечи перед службой в церкви. Она была вся в красных волдырях, но объяснять их происхождение мне не хотелось.

– Заметил еще в тот день, когда умерла Кэролайн, – добавил отец, и я понял, что он имеет в виду порез на моей правой руке. Порез был случайным.

– А что такого? – спросил я. Порез почти зажил, оставив лишь розовый шрамик.

– У тебя в доме я нашел сломанную деревяшку и битое стекло, – продолжал он. – Не волнуйся, я там все убрал. Но, Тео… там была кровь.

Я не собирался выкладывать ему начистоту, что случилось.

– Мне просто приснился кошмар, – торопливо ответил я.