Значит, я умерла

– Мы поженились в маленькой церкви одной французской деревни, недалеко от Кольмара, – сказал я. – Юридически наш союз не имел никакой силы, но я тогда не знал, что во Франции законной признается только гражданская процедура. – Об этом я узнал от отца через несколько месяцев, когда Мирей уже не было в живых, а я только закончил курс реабилитации для наркоманов. Он говорил так, будто смерть Мирей ничего не изменила. А ведь она даже не была моей женой, если на то пошло. – Несколько дней спустя я проснулся ночью и обнаружил, что Мирей мертва. Заколота ножом. Кровь была повсюду.

Доктор Хэвен смотрела на меня как завороженная.

– И что потом?

– Я позвонил отцу. Он был в отъезде, но послал… – Я закрыл глаза. Кого еще он послал ко мне, кроме Джульетты, я не помнил. «Ну не ее же одну он прислал», – думал я. Хотя почему бы и нет – физически Джульетта ни в чем мне не уступит. Так что мои сомнения, наверное, просто результат сексистского воспитания. – Моя сестра загрузила меня в самолет и увезла в клинику. Позже туда приехал отец. Я провел там около года.

– А ваша жена?

Я был благодарен ей за то, что она назвала Мирей именно так.

– Отец сказал, что позаботился обо всем, а мне велел все забыть, сделать вид, что ничего не было. Джульетта несколько лет потом со мной не разговаривала. Придумала мне прозвище «Женогуб». До сих пор меня так называет. А теперь еще и пытается отобрать у меня опеку над Тедди…

Доктор Хэвен сложила ладони домиком.

– Что еще вы помните о той ночи?

– Только то, что я вам рассказал.

– Но это не ваши воспоминания, – возразила она. – Это то, что вы знаете со слов сестры и отца. А что вы помните сами?

Я был абсолютно уверен лишь в двух моментах. Первый – я медленно выплывал из опиоидного тумана в своей берлинской квартире, когда увидел Мирей: она лежала на полу рядом со мной, ее глаза были широко открыты, шея и грудь в крови. Второй – я в частном самолете, напротив меня – Джульетта. «Ты испортил мою неделю в Париже, говнюк, – говорит она. – Чтоб ты сдох».

– Я был не в себе, – признался я тихо. – И ничего не помню о том, что делал.

– Судя по всему, вы всю жизнь бежите от этих воспоминаний, – сказала доктор Хэвен. – Вам никогда не приходило в голову самому проверить, что тогда случилось? И что произошло с вашей женой?

– Нет, – признался я. – Мне всегда хотелось только одного: похоронить эти воспоминания как можно глубже. – Образ окровавленной Мирей преследовал меня повсюду; но, по правде сказать, я еще легко отделался. Мне не раз приходило в голову, что мое место – в тюрьме.

– Ваш отец не одобрял ваши отношения с этой женщиной? – спросила доктор Хэвен.

– Он был в ужасе, когда узнал.

– До сих пор мы обсуждали только ваши детские проблемы, но буду с вами честной – на мой взгляд, сейчас для вас важнее всего пробудить именно эти воспоминания. Вы никогда не пробовали стимулировать вашу память в том, что касается той ночи?

– Никогда.

– И никогда не ходили по местам, где все это случилось?

– Я никогда не был в Берлине после того случая. Да и вообще в Германии.

– Тео, – сказала доктор. – Вы должны вспомнить свое прошлое. Надо выяснить, что именно вы сделали тогда.

Она не осуждала меня и вообще была настолько беспристрастна, насколько только может быть живой человек, но то, что она считает это совершенно необходимым, было мне понятно.

– Знаю.

– Из наших сеансов терапии вы уже поняли, что нет ничего важнее, чем задействовать сенсорную память. А для этого вам нужно съездить в Берлин. Я не говорю вам, что стоит вам только ступить на немецкую землю, как все сразу вернется, но то, что вы вспомните, может оказаться достаточно важным для решения этой загадки.

– Я не могу ехать сейчас. Не могу оставить сына.

– Вашему сыну нужен отец, который сможет его воспитывать. А если вы и дальше собираетесь бегать от реальности, то какой из вас воспитатель? Уделите себе пару дней. Поверьте мне, это действительно очень важно.

– Я не могу оставить Тедди.

– Но что вы способны дать ему, пока не решите свои проблемы? – спросила она.

Возразить на это было нечего.

– Тео, вы помните первый раз, когда вы пришли ко мне? – добавила она. – Вы сказали, что ваши родственники обманывали вас всю жизнь, но что у вас появились доказательства.

– Да. – Об этом я не забыл. И доказательство – письмо, полученное три года назад, – всегда носил при себе.

– Вы хотели знать, почему ваши родственники так поступили с вами. Я сказала вам, что не знаю ответ на ваш вопрос – найти его можете только вы сами. Но для этого надо не прятаться от правды, а набраться сил и взглянуть ей в лицо, каким бы уродливым оно ни было.

Доктор Хэвен была права. Выбора у меня не было. Я взял телефон и заказал билет на ближайший рейс до Берлина.

Глава 20

Дейрдре