Значит, я умерла

Дверь была закрыта, но не заперта. Я толкнула ее и встала на пороге: идти дальше не было сил. Кабинет Каро был выдержан в тонах небесной лазури, и от этого казалось, будто он парит в вышине, хотя, по стандартам города Нью-Йорка, он еще даже от земли не оторвался. Мебель, разумеется, была гламурной. На стене, в самом центре, висела серебряная табличка от «Гражданского общества Диотима», а вокруг нее – снимки, на которых Каро запечатлелась со знаменитостями из разных стран, и несколько фото Тедди. Сестра везде выглядела безупречно, прическа волосок к волоску, не хуже, чем у всяких там королей и президентов. Даже не знаю, как она ухитрялась.

– Без нее все здесь иначе, да, Дейрдре? – раздался за моей спиной низкий мужской голос.

Я обернулась. Позади меня стоял свекор Каро, Теодор, в черном костюме. Его седые волосы были аккуратно уложены, из нагрудного кармашка пиджака выглядывал нежно-голубой квадратик. Одним словом, вид у него был ухоженный, но лицо глубоко печально.

– Каждый раз, проходя мимо ее двери или снимая трубку телефона у себя в офисе, я снова вспоминаю, что ее больше нет, – продолжал он. – У меня на голосовой почте осталось одно ее забавное сообщение, и я проигрываю его время от времени, просто чтобы еще раз послушать ее голос.

Я кивнула. Я тоже не могла свыкнуться с мыслью о том, что сестры больше нет. И не знала, свыкнусь ли когда-нибудь.

– Недавно она прислала мне пачку семейных фото, – сказала я. – Точнее, не пачку, а целые сотни, на карте памяти. – И тут же прикусила язык, вспомнив, что еще было на этой карте.

– Что-нибудь особенное?

– Так, разные мелочи, которые я позабыла… Мы с Каро в одинаковых платьицах, например. Взрослая Каро скорее заживо сгорела бы, чем показалась на люди в таком платье.

– Иногда напоминание о таких мелочах – лучший подарок. Кэролайн умела самые обычные дни превращать в особенные. Это редкий талант.

– Рядом с ней и люди чувствовали себя особенными, неважно, заслуживали они того или нет.

Теодор улыбнулся:

– Хорошо сказано. У вас с ней похожее чувство юмора, ты знаешь? Кэролайн взвешивала каждое свое слово, прежде чем что-либо сказать, но те, кто был к ней особенно близок, знали, что она могла быть остра на язык.

Он был прав. На публике Кэролайн оставалась сдержанной настолько, что могла даже показаться скучной, зато потом, среди своих, делилась меткими наблюдениями и поражала сарказмом.

– Что привело тебя сегодня сюда? – спросил он.

Мне показалось неловким посвящать Теодора в свой план совершить набег на кладовку его отеля.

– Просто так зашла, деваться было некуда… Меня только что выгнали с работы.

– Выгнали? – Он озабоченно сдвинул брови. – Это еще почему? Что-то случилось?

– Честно? Я напинала одному слизняку, который хотел меня полапать.

– Дейрдре! – Теодор был в шоке. Сначала я думала, что все дело в моем выборе слов, но я ошиблась. – Ты собираешься подавать в суд? Адвокат у тебя есть?

– Нет. – Мне не хотелось выпячивать очевидное – у меня нет и никогда не будет достаточно средств, чтобы позволить себе защиту.

– Теперь есть. – Он вытащил из кармана какую-то коробочку. Я приняла ее за бумажник, но это оказалась визитница, в ней лежали разноцветные картонные прямоугольники. Теодор вынул один и протянул мне. – Это один из моих. Молодой, да ранний. Учился вместе с Тео. Надеюсь, это не повредит ему в твоих глазах. Позвони ему.

Я посмотрела на имя, выдавленное на визитке. «Хьюго Ларайя, адвокат, "Каспер Питерс Макнэлли"».

– Но мне нечем ему заплатить.

– И не надо. Он у меня на окладе.

– Спасибо. – Я сунула визитку в карман.

– Тебе нужны деньги? Буду рад помочь.

Я почувствовала, что краснею. Брать подаяние не в моих привычках, да и таблицы с карты памяти Каро вызывали сомнение в чистоте этих денег.

– Нет, у меня все в порядке.

– Ладно, не буду мешать, ты, наверное, хотела побыть здесь одна, – сказал он. – Тео вчера тоже заходил. И уже улетел в Германию. В Берлин, кажется.

У меня даже голова закружилась, когда я это услышала.

– Уже? И Тедди тоже взял?

– Нет. Тедди и так достаточно натерпелся. Я не позволю человеку с такой нестабильной психикой, как у моего сына, уродовать жизнь еще и ему. – В голосе Теодора звякнула сталь.

– Но почему Тео так внезапно уехал? И почему именно в Берлин? – Сама я никогда не выезжала из Штатов, но слово «Берлин» почему-то ассоциировалось у меня с декадансом. Наверное, из-за фильмов: «Кабаре», «Вавилон-Берлин»…

– Тео, конечно, мой сын, но иногда даже мне бывает трудно понять причины его поступков. Он привык творить, что захочет, – тихо ответил его отец. – Что ж, остается только винить за это себя.

Мысленно я подкинула монетку. Сказать Теодору о том, что я знаю, или не сказать? Я решила – сказать! – и сделала глубокий вдох.

– Кэролайн говорила мне, что Тео убил свою первую жену. – Слова сорвались у меня с языка резко и как-то грубо, совсем не так, как я рассчитывала.

Старик поморщился так, словно я пнула его в голень.

– Я знал, что она знала. Мы с ней говорили об этом. – Он вздохнул. – Не возражаешь, если мы присядем? Это нелегкая для меня тема.