Значит, я умерла

– Тедди повезло, что у него есть такая замечательная тетя, которая готова водить его туда, – сказала Урсула. – Не то что та, другая.

И тут все встало на свои места – они говорили не обо мне, а о сестре Тео.

– Что еще натворила Джульетта? – спросила я.

– У вас в английском есть только одно слово для обозначения таких людей, как она – troublemaker, человек, который создает неприятности, – сказала Урсула. – А в немецком таких слов гораздо больше: Unruhestifter, Klatschbase, Provokateur, и еще около дюжины. По слову на каждую конкретную неприятность.

– И какое из них больше подходит Джульетте?

– Любое, – ответила Урсула. – Но лично я предпочитаю Stänkerin.

Я расхохоталась. Просто не могла удержаться. Нет, я не забыла слов Адины Герштейн о том, что Урсула рылась в вещах Каро, и доверять ей не собиралась. Но я ведь и сама совсем недавно делала то же самое, так что не мне бросать в нее камни.

– Тетя Ди, ты ведь пойдешь обедать? – крикнул Тедди, жуя печеньку – видимо, далеко не первую.

– Твой дедушка пригласил меня вчера.

– Не пускай ее больше сюда, – зашипела за моей спиной Урсула Глории.

– Ладно, – неуверенно ответила та.

– А что натворила Джульетта? – также шепотом спросила я.

– Ходят какие-то слухи об опеке, – ответила Урсула, подчеркнуто глядя на Тедди. – Не знаю, правда, насколько они соответствуют действительности.

Мы вышли на улицу, пересекли дорогу и оказались на крыльце другого особняка Трэкстонов, в котором я не была ни разу в жизни. «Там просто невероятно, – рассказывала мне Каро. – Как в музее. Никогда ничего подобного не видела. Даже смешно, что там живут люди». Сестра не преувеличила. Дверь нам открыл дворецкий. За его спиной стерегли просторы передней два мощных каменных льва, с виду такие же древние, как экспонаты музея Метрополитен.

– Паровозики! – воскликнул Тедди.

– Конечно, милый, – согласилась Урсула. – Пойди, посмотри пока на паровозики. Дедушка достал их специально для тебя.

Тедди на большой скорости обогнул одного из каменных львов и скрылся из виду.

– Не волнуйся, здесь он как у себя дома, – успокоила меня Урсула. – Выпьешь что-нибудь?

Она повела меня в гостиную. Дом был таким огромным, что по сравнению с ним особняк Тео и Каро казался просто коттеджем. Стоя на перекрестке коридоров, которые уходили куда-то в бесконечность на восток, запад и север, я догадалась, что в процессе постройки к этой собственности было присоединено немало соседних участков. В общем, это был настоящий дворец. Вот только освещался он так скупо, как будто Трэкстоны экономили на электричестве. Из-за царившего внизу полумрака я не сразу поняла, что в гостиной, куда привела меня Урсула, есть кто-то еще.

– А вот и Дейрдре пожаловала, лучик света в нашем темном царстве, – раздался воркующий голос откуда-то из угла. Приглядевшись, я увидела там сестру Тео – она сидела на кушетке, обтянутая платьем в тигриную полоску так туго, что все ее прелести буквально выпирали из него.

Я была в джинсах, черных кожаных ботинках и черной блузке с жабо и рюшами – мой вариант одежды в пир, в мир и в добрые люди.

– Если б я знала, что попаду на сафари, надела бы хаки.

Джульетта улыбнулась, как кошка, поймавшая канарейку.

– Почему ты еще здесь? – спросила Урсула.

– Потому что отец заставляет меня ждать. – Джульетта одарила мачеху высокомерным взглядом и снова обратилась ко мне: – А ты знаешь, что Урсула раньше была нашей няней?

Я бросила взгляд на Урсулу, которая так глянула на падчерицу, словно была готова ее зарезать.

– Да, да, она жила в нашем доме и очень любила брать без спросу украшения и туфли моей матери. А потом ей приглянулся и ее муж, – продолжила Джульетта.

Урсула вскрикнула, точно раненый зверь, и выбежала из гостиной.

– И зачем ты мне это говоришь? – спросила я.

– Затем, что это правда. – Джульетта пожала плечами.

Я сама из тех, кто предпочитает всегда смотреть правде в лицо, но зачем же говорить гадости?

– Это было жестоко.

– А что бы ты чувствовала к женщине, с которой твой отец сначала закрутил роман, а потом женился на ней и заставлял тебя называть ее мамой? – спросила Джульетта.

– Это что, правда?

– Закрой рот, Дейрдре, тебе так не идет. Да, это правда.

– Сестра никогда мне об этом не говорила.

– Откуда ей было знать… – Несмотря на слабое освещение, Джульетта принялась рассматривать свои ногти. – Не возражаешь, если я задам тебе вопрос? В глубине души ты никогда не испытывала презрения к своей славной сестренке, этой пай-девочке?

– Ты что, спятила?

Джульетта лениво пожала плечами, очень довольная тем, что ей удалось меня завести.

– Родственников положено любить, особенно данных Богом, но я своих просто ненавижу. Ничего не могу с собой поделать.

Как там говорил Бен? Все Трэкстоны – один большой преступный синдикат…

– Может, твои родичи и заслужили такое отношение, откуда мне знать.

Джульетта рассмеялась и подняла свой бокал так, словно собиралась чокнуться со мной.