Значит, ты жила

Нет, все мы решительно на грани полного упадка! Все люди: будь то заключенные или тюремщики, судьи или адвокаты, убийцы или палачи! Все мы, с нашими страстями и страхами, с нашими обманутыми мечтами и нашими иллюзиями, живучими как сорняк! Все, все! С грузом лжи и несовершенных преступлений на душе!

Я обратил внимание, что кабинет следователя совсем невелик, и мне достаточно трех шагов, чтобы его пересечь. Я вернулся на место. Уселся, положив ногу на ногу, и взглянул на своего собеседника, будто видел его впервые.

— Что вы можете сказать, Сомме?

Я уставился на его черный потертый галстук, в котором он был похож на вдовца.

— Что я могу сказать, господин следователь?

Боже, какой же это был трудный вопрос! Что мог я сказать?

Я подумал о могиле Андре, которую так никогда и не увижу… О могиле, где покоился прах порядочной женщины.

Не это ли — знаменитый сад, удобренный моими преступлениями?

Теперь у меня было право целиком предаться собственному малодушию. Другие все решат за меня.

— Я могу сказать, господин следователь, что наконец я счастлив…