Знаем ли мы все о классиках мировой литературы?

Вернувшись на гражданскую службу в прежней должности, Загоскин оказался близок с членами кружка «Беседы любителей русского слова», участники которого пользовались славой литературных консерваторов, отрицавших даже новшества Карамзина и литературного общества «Арзамас», прямое отношение к которому имел Пушкин. Загоскин публикует несколько пьес, некоторые из них пользуются популярностью, и отстаивает свои убеждения в литературной полемике. В 1816 году Загоскин женился на петербургской красавице Анне Дмитриевне Васильцовской – побочной дочери Д.А. Новосильцева, богача, вельможи екатерининских времен, который, хоть и не препятствовал браку, поначалу относился к зятю с нескрываемым высокомерием. Однако в 1820 году Загоскин переезжает в Москву, согласившись с предложением тестя поселиться в его доме в Старом Конюшенном переулке. В Первопрестольной Загоскин служил вполне успешно, в последние годы жизни став действительным статским советником и почётным академиком по разряду русского языка и словесности в Императорской Академии наук.

Писатель по праву считается создателем нового для русской литературы жанра исторического романа. После грандиозного успеха «Юрия Милославского», уже признанный живым классиком, Загоскин пишет романы «Рославлев, или Русские в 1812 году» и «Аскольдова могила».

Славянофил Сергей Аксаков, личный друг и биограф Михаила Загоскина, писал в журнале «Москвитянин» в 1852 году: «Ужасен настоящий високос для русской литературы! 21 февраля потеряли мы Гоголя, 12 апреля – Жуковского и, наконец, 23 июня – Загоскина… Почти всё, что знает грамоте на Руси, читало и знает Загоскина; к этому числу должно присоединить всех без исключения торговых грамотных крестьян».

Кондратия Фёдоровича Рылеева (1795–1826) многие знают лишь как одного из руководителей восстания декабристов на Сенатской площади в 1825 году и одного из пяти повешенных в Петропавловской крепости. Но Рылеев был тонким лириком и часто использовал свой поэтический дар, обличая власть царя. Его перу принадлежит стихотворение «Смерть Ермака»:

Ревела буря, дождь шумел,
Во мраке молнии летали,
Беспрерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали…
Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой,
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой…

Эти стихи быстро стали песней, которую запела вся страна, забыв авторство поэта и объявив «слова и музыку – народными», что всегда считалось высшим проявлением народной любви. Песню включали в свой репертуар Фёдор Шаляпин, Юрий Гуляев и многие известные исполнители, до сих пор её поют и на эстраде, и в дружеских застольях.

Кондратий Рылеев – воспитанник кадетского корпуса, в чине прапорщика со своей артиллерийской батареей участвовал в Заграничных походах русской армии 1814–1815 годов. Про то, что он чем-то особенным отличился на полях сражений, ничего не известно, возможно, потому, что имя и заслуги «государственного преступника» постарались вычеркнуть из истории. Кто знает…

За Денисом Васильевичем Давыдовым (1784–1839) закрепилось представление как об удалом гусаре, бражнике и дамском угоднике, одном из организаторов – и притом самом результативном! – партизанского движения в войне с Наполеоном.

Генерал-лейтенант, человек отчаянной храбрости, его любили друзья и уважали враги, его ценили и не обходили наградами начальники, им восхищались современники, его Лев Толстой вывел в «Войне и мире» под именем Василия Денисова, о нём слагали легенды, а позже снимали фильмы.

Но не все помнят Давыдова как самого яркого представителя «гусарской поэзии». Словно храмовый звонарь, он перекликается с Иваном Козловым, создавая свой «Вечерний звон»:

Вечерний звон, вечерний звон, —
Как много дум наводит он!
Не тот, что на закате дня
Гудит в стенах монастыря,
Но тот, что пасмурной порой
Поётся девой молодой…
Вечерний звон, вечерний звон, —
Как много дум наводит он!..

Давыдов мог быть и очень лиричным:

Выздоровление Прошла борьба моих страстей,
Болезнь души моей мятежной,
И призрак пламенных ночей,
Неотразимый, неизбежный,
И милые тревоги милых дней,
И языка несвязный лепет,
И сердца судорожный трепет,
И смерть и жизнь при встрече с ней…
Исчезло всё! – Покой желанный
У изголовия сидит…
Но каплет кровь ещё из раны,
И грудь усталая и ноет и болит!