Знаешь, сколько опало во сне лепестков...

Потом пришёл Байсун и начал нести что-то про то, какая я большая, а всё ещё болею. Вот новости, неужели только детям болеть разрешается? Потом мы болтали про первую любовь, он мне поведал, что его первую любовь разрушила я. Только теперь я узнала, что я была первым человеком, по-настоящему понравившимся Байсуну. Я испугалась, что он начнёт сводить со мной старые счета, поэтому не решилась завязывать разговор. Чтобы переменить тему я спросила, как получилось, что ему стала нравиться Жасминчик. Он посмотрел на меня, подумал какое-то время и очень серьёзно сказал: "Ты знаешь, Ли Жасмин не такая, как вы с Вэньцзин, она не из богатой семьи, один раз мы сней ходили по магазинам, и она увидела, что в магазине каких-то плюшевых собачек-медвежат распродажа, она очень долго простояла в дверях, а потом нерешительно тихим голосом спросила: "Байсун, купи мне игрушку, ладно?" Игрушка точно стоила меньше 50 юаней. Я смотрел на неё и моё сердце сжималось. Я тогда подумал, что я обязательно должен сделать её жизнь лучше". Услышав слова Байсуна, моё мнение о Ли Жасмин в одночасье переменилось. Может, она и вправду с детства была воспитана как леди, может это не фальшь? Если так посмотреть, то нас с Вэньцзин, у которых одна пара сапожек стоит несколько тысяч, точно надо расстрелять. Когда Байсун уходил, я сказала ему: "Хорошенько заботься о Ли Жасмин". Он улыбнулся в ответ: "Разумеется".

Потом пришла Вэйвэй — вот уж точно богатенький Буратино,— принесла кучу сумок, больших и маленьких: женьшень, панты, медвежьи лапы — с этим добром можно было бы аптеку открывать, увидев это, моя мама застыла с выпученными глазами и открытым ртом. Моя мама тоже немало повидала свет, каждый раз на Новый год и другие праздники нам тоже не второй свежести подарки дарят, но такого изобилия, как в этот раз, она ещё не видела. Я взяла Вэйвэй за руку и усадила её на кровати подле себя, а мама налила ей пиалу куриного бульона. Вэйвэй сразу вызвалась кормить меня, и пока кормила, сама начала есть — где же твоя человечность! Я не успела дорассказать, как мы попались на злодейские уловки гадины Яо Шаньшань, как Вэйвэй вскочила с кровати и с криком: "Да, чтоб её!" разбила пиалу оземь. Увидев, как моя только что купленная фарфоровая пиала со звоном разлетается на мелкие кусочки, я тоже подпрыгнула с кровати и, потрясая кулаком, гневно закричала: "Блин, ты ж мою пиалу разбила!"

Последним пришёл Лу Сюй. Я приказывала ему подавать мне салфетки, чистить яблоко, наливать воду, в общем повелевала им, как рабом,— раз уж заболела, так надо воспользоваться ситуацией до конца. Я смотрела на то, как он, словно агнец, слушался меня, и уже начала было сомневаться тот ли это Лу Сюй, что носился за мной по офису и лупил меня. В тот день я опять рассказала ему о нас с Гу Сяобэем, только, разумеется, поменяла все имена персонажей на ABCD. Я велеречиво и восторженно повествовала обо всём этом, а когда подошла к концу, увидела, что у Лу Сюя какое-то странное выражение лица, как будто страдающее и серьёзное, и как будто ему немного жаль меня. Увидев, что дело пошло не туда, я перестала говорить, но я уже успела навлечь неприятности, причём большие неприятности, потому что Лу Сюй вдруг сказал: "Линь Лань, ты мне нравишься. У тебя нет человека, который бы о тебе заботился, а сама себя ты совсем не умеешь беречь".

21

Не прошло и несколько дней, как я выздоровела — да в общем болезнь и не была особо серьёзной,— и я опять живчиком отправилась на работу. Когда я пришла, Лу Сюй поразился, как быстро я восстановилась, ещё несколько дней назад лежала при смерти, а теперь вдруг прибежала работать. Он спросил, не нужно ли мне ещё пару дней отдохнуть. Я сказала: "Не надо, не надо. Я дикая травка, льют дожди, дует ветер, гремит гром, пылает огонь — была бы лишь весна, и жить я тоже буду". "Ну раз ты опять так языком мелешь, значит точно выздоровела".

Только я присела, как раздался звонок. Это была Вэйвэй. Они открыли новый бар и приглашают всех, она сказала, что я обязательно должна пойти, Вэньцзин тоже идёт. Я сказала: "Хорошо, точно буду".

После работы я спросила у Лу Сюя, не хочет ли он со мной выпить, а заодно увидать моих двух любимых сестричек. Лу Сюй сказал, что у него нет времени и что ему надо работать. Я сказала ему: "Что ж ты за лох, ты же если женишься, то не пройдёт и полугода, как у тебя рожки пробиваться начнут!" Развязной походкой я вышла из офиса, и лишь выйдя за дверь, бросилась наутёк по коридору. Наверное, Лу Сюй сначала не понял, в чём дело, но через секунду я услышала доносящийся из его комнаты звук отъезжающего стула, звук открывающейся двери. Лу Сюй уже выбегал, чтобы отлупить меня, но я уже была в лифте.