Знай, кошка, свое лукошко!

Герцог мирно спросил, буровя при этом Джейн железным взглядом:

– Что вы делаете в этом доме, милая девочка?

Подобравшись, как для прыжка в ледяную воду, она смело ответила:

– Я здесь живу с вашим внуком, ваше сиятельство!

Не ожидавший такого ответа герцог немного подождал, и сухо констатировал:

– Дурно воспитана и распущена! Что ж, этого и стоило ожидать! И что вы можете сказать в свое оправдание?

Джейн пожала плечами.

– Ничего. Кстати, замуж за вашего внука я не собираюсь, – это прозвучало у нее с неожиданной горечью, потому что вернее было бы сказать «он не собирается на мне жениться», – так что не вижу предмета спора.

Герцог кичливо поправил:

– В семью герцогов Квинбери такие, как вы, милочка, не попадают! И не важно, хотят они этого или нет! В общем, так, Френсис, ты немедленно отправляешь эту особу восвояси и делаешь предложение той молодой леди, которую тебе выберу я.

И тут Ормонд громко рассмеялся.

– Бросай фарисействовать, дед! Ты прекрасно знаешь, что я делаю только то, что считаю нужным. И оставь этот тон для своей цирковой свиты. На меня он не действует уже давным-давно.

Герцог немного дрогнул, но тут же взял себя в руки.

– Я лишу тебя наследства! – Это прозвучало довольно зловеще, и Джейн перевела вопросительный взгляд на Френсиса, готовясь в любой момент встать и уйти.

Ормонд склонил голову, будто собрался бодаться, и тихо спросил:

– А ты можешь это сделать?

На мгновенье воцарилось обескураженное молчание, из которого Джейн поняла, что герцогу это и впрямь не по силам. Но он не сдавался.

– Неужели ты хочешь потерять мое уважение? Неужели для тебя неважно то, что я для тебя сделал?

Его голос звучал по-настоящему удрученно, и Джейн напряглась. Решив, что самым умным будет просто уйти, чтобы не нарушать мир в семье, она попыталась убрать свою руку из руки Ормонда. Но он лишь сильнее ее сжал.

– Брось актерствовать, дед! Ты прекрасно знаешь, что я тебя уважаю и ценю, но вмешиваться в свою жизнь не позволю. Никому. Моя жизнь – это моя жизнь. И решать, с кем мне жить, буду только я.

Герцог тяжело поднялся.

– Что ж, насколько я понимаю, мой визит оказался напрасным. Я уезжаю, и не трудись меня провожать. И эта дурно воспитанная девица в безвкусном платье пусть усвоит – пусть ей и удалось стать жалкой подстилкой для одного из членов моей семьи, но членом этой самой семьи ей не стать никогда!

Это было так оскорбительно, что Джейн почувствовала себя так, будто ей дали оглушительную пощечину. В ушах зазвенело и во рту появился металлический привкус. Когда герцог проходил мимо, брезгливо отвернувшись от нее, у нее по щекам побежали горькие слезы.

Величественно прошествовав мимо них, герцог удалился, а Ормонд, повернув ее к себе, ласково оттер с ее щек слезы.

– Не бери в голову, моя дорогая! – он говорил так мягко и сочувствующе, что Джейн, не удержавшись, громко всхлипнула и закусила губу, боясь расплакаться навзрыд. – Иди к себе, а я прослежу, чтобы дед не вздумал устроить очередное представление перед моим персоналом. У себя пусть делает что хочет, но это мой дом.

И вышел, оставив Джейн переживать все услышанное в одиночестве.

Да уж, ничего подобного она не ожидала. Что ей делать? Если бы она была прежней, независимой и гордой Джейн Сандерсон, тут же собралась бы и ушла. Но нынешняя, влюбленная и беспомощная Джейн этого сделать была не в состоянии.

Горестно вздохнув, вышла в коридор и быстро, озираясь, как квартирный воришка, перебежала по бесконечным коридорам в свои апартаменты и остановилась, оторопев. В зеркале напротив входа отразилась изящная, но весьма растрепанная дама со следами страстных поцелуев на шее.

Джейн вспыхнула. Теперь понятно, почему старый герцог назвал ее подстилкой. Да и вся эта любопытная челядь внизу пялилась на нее не зря. Высоко вздернув нос, сказала себе: что ж, зато я недаром выслушала все эти оскорбления! У них, по крайней мере, были весомые доказательства. И истерично захихикала, вспомнив падение Ормонда с воздвигнутого им самому себе пьедестала. Оказывается, и он подвержен человеческим слабостям, как и все обычные люди. Но истеричный смех быстро сменился слезами, и она заплакала уже по-настоящему, некрасиво шмыгая носом и сморкаясь.

Чтобы не быть застигнутой врасплох в таком убогом виде, убежала в ванную и, закрывшись, нырнула в горячую ванну. Скоро она стала похожей на вареного рака, но, по крайней мере, сотрясавшая ее внутренняя дрожь улеглась, и она смогла вздохнуть без истеричных всхлипов.

Хорошенечко прогревшись, выбралась из ванной и закуталась в махровый халат. Войдя в гостиную, увидела у бара стройную фигуру Френсиса, наливавшего себе виски. Посмотрев на нее, он поморщился и предложил:

– Налить тебе чего-нибудь?

Устроившись на диване с подогнутыми калачиком ногами, Джейн отказалась.

– Не хочу, спасибо.

Воцарилось угнетающее молчание. Потерев рука об руку, будто ей внезапно стало очень холодно, Джейн пугливо спросила, боясь услышать согласие:

– Может быть, мне и в самом деле уехать? Мы могли бы встречаться у меня.

Ормонд посмотрел на нее со скептическим недоумением.