Знаю...(СИ)

По ней будто пропустили токовый разряд. Это было словно «Круцио» с противоположным эффектом: ярчайшего удовольствия и глубокого наслаждения. Она словно отделилась от тела и парила над землей, испытывая невообразимое блаженство.

Гарри медленно поднялся и, не желая возиться с пуговицами, рванул на себе рубашку, избавляя своё тело от лишней преграды в виде одежды. Брюки с боксерами так же оказались сброшены, и расширенные от возбуждения глаза Гермионы непроизвольно упали на выпирающее мужское достоинство. Он был прекрасен. Весь, без остатка. В нём не было изъянов, все шрамы, включая «молнию» и «Я не должен лгать», очки, вечно торчащие волосы, спортивное крепкое тело — всё без исключения являлось воплощением совершенства в её любящих глазах.

Гермиона впервые видела друга полностью обнажённым. Её дыхание ещё не восстановилось, но он не собирался ждать. Температура крови, казалось, добралась до точки кипения. Гарри дёрнул её на себя и снова накинулся на губы. Гермиона застонала, обвивая его шею руками и прижимаясь сокровенным местом к самому чувствительному органу. Гарри зарычал, одной рукой сжимая её грудь, а другой подталкивая ближе к краю стола. Головка коснулась тёплых влажных складок и без труда скользнула внутрь. Гарри на секунду замер, отстранился от её лица и, глядя в бездонные карие глаза, вошёл во всю длину мощным рывком.

— Гар…ри, — снова застонала Гермиона.

— Боже, какая ты узкая! — вырвалось у него, и она улыбнулась, давая ему решимости продолжить.

Он сделал несколько медленных движений, привыкая к приятной тесноте. Она вся была идеальной, как снаружи, так и внутри, словно созданной специально для него. Гарри накрывали первобытные чувства восторга и животного желания обладать. Вулкан напряжения внутри него готов был извергнуться в любой момент. Его движения становились быстрее, издавая при каждом соприкосновении разгорячённых тел характерные звуки. Глубже. Резче. Мощнее.

— О Гарри! Гарри! Да! Да! — крики Гермионы окончательно сносили крышу.

Взять. Подчинить. Слиться в единое целое. Он с силой вдалбливался в её податливое тело с каждой секундой приближаясь к экстазу, чувствуя, как её ногти впиваются ему в спину. Поцелуи становились всё жёстче и настойчивее, крепкие пальцы ловца всё сильнее сжимали её тело. Увеличивая темп, Гарри подвёл её к наивысшему пику и, наконец, со стоном излился внутрь, испытав сильнейший в жизни оргазм практически одновременно с ней.

Гарри, тяжело дыша, упал на Гермиону, прижимая её к столу тяжестью своего тела. Ради такого стоило мучиться месяцами в холодном душе, отказаться от Пейдж, да от кого угодно.

Нереально! Фантастически! Исключительно!

Его член был все ещё твёрдым и не желал покидать её.

— Гарри, — шепнула она, и он накрыл её губы своими, не имея сил произнести хотя бы слово.

Поцелуи стали нежнее, напряжение покинуло его, и он теперь мог замедлиться и смаковать каждый момент, каждое прикосновение к её коже.

— Ты определенно неравнодушен к столам, — произнесла Гермиона, когда, наконец, смогла дышать.

— Вообще-то это ты нас сюда перенесла, — Гарри прижал её к себе и зарылся в растрепанные волосы, вдыхая любимый аромат.

— Ну кто же знал, что ты так… сразу… с места в карьер, — она всё ещё чувствовала невероятную негу и слабость, а язык слегка заплетался.

— Да вроде ж понятно было, что я не чаю попить собрался, — со смешком Гарри подхватил её на руки. — Где у тебя спальня?

Гермиона лишь кивнула в сторону двери и обвила его шею руками.

********************

Какое-то время они просто лежали, обмениваясь поцелуями и медленно набираясь сил. Пока руки Гарри не стали настойчивее, а ответные поцелуи Гермионы — более страстными. Она не узнавала себя. Девушка не подозревала, что её тело способно генерировать подобное наслаждение, что она может так бесстыдно откликаться на ласки и требовать большего, что её может захлестывать одержимость, желание вобрать его в себя без остатка. Это были новые, неведомые ей ранее ощущения, которые просто сводили её с ума.

На этот раз Гарри не был так стремителен, он дарил ей тягучие умелые поцелуи, позволяя насладиться каждой секундой близости. Он изучал её тело губами от мочек ушей до кончиков пальцев на ногах. Стеснительность очень быстро покинула Гермиону. То, что между ними происходило, было будто бы самой естественной и магической вещью одновременно. Когда их тела слились в очередном страстном танце, Гермиона утонула в омуте его зелёных глаз. Ей казалось, что она проникает всё глубже. И чем сильнее тело проваливалось в пучину наслаждения, тем выше парила её душа. Будто единство тел было первым шагом к истинному единению душ. А все остальные шаги душевной близости у них были давно пройдены. Нежность, забота, доверие, верность, уважение… И когда на это накладывалась страсть — создавался исключительный союз. И, словно чувствуя и понимая это, они не могли насытиться нектаром сладостного блаженства.

Третий оргазм за ночь окончательно лишил Гарри сил, он притянул Гермиону к себе и, так и не выпуская её из плена своих рук, провалился в сон.