Знаю

— Плотно, уроды, обложили, — шептал парень, устав, наконец, от метаний по комнате, и вновь усевшись на свой койку. — Остается лишь надеяться на счастливый случай… Хреново… А вот сегодня можно было бы попробовать, — вдруг мелькнула в его голове неожиданная мысль. — Все сложилось просто идеально: док-падла куда-то уехал, охрана немного приняла и расслабилась. Если бы я был в форме, то можно было бы попробовать рискнуть. Черт… Представить ли другой такой случай? Не факт… Эти черти опять колоть его начнут. Снова овощем стану.

Это ощущение отчаяние и безысходности медленно, но неуклонно, начало захватывать его. Все получалось плохо, а точнее очень плохо для него. Именно сегодня был тот самый день, когда он мог попытаться совершить побег. Сейчас наилучшим образом складывались все необходимые условия — отсутствие высшего руководства на месте, расслабленность охраны, перерыв в медицинских экспериментах. Проблема была лишь в нем. Алексей просто не потянул бы сейчас физическую активность. Парень понурил голову, закрыв ее руками и тихо-тихо застонав. Было очень хреново, ведь такого случая, вообще, могло больше не представиться. Вообще! Он рискует просто остаться здесь до того момента, когда эта проклятая химия его окончательно доконает.

Эту мысль парень еще долго и мучительно пережевывал, «раскладывая» ее и так, и эдак. Четкого ответа на вопрос о поиске путей на свободу у него так и не вырисовывалось. Пока получались лишь какие-то невнятные намеки на выход. Особой конкретики не было. Все его попытки что-то придумать тут же наталкивались либо на особые жесткие меры безопасности, либо на отсутствие информации о его тюрьме. Последнее оказывалось особенно важным.

— Похоже вариант у меня только один, — сидя на кровати с подогнутыми под себя ногами, Алексей продолжал думать. — Попробовать рыпнуться, когда меня снова на опыты потащат. Только тогда… меня будут колоть… Остается крошечный кусочек времени, когда меня будут вести.

В его распоряжении оставался только этот момент, чтобы предпринять хоть что-то.

— Значит, когда будут вести…, - вновь повторил парень, бродя взглядом по комнате. — Вести… по коридору…

А вот сама эта дорога, которая оставалась для него последней надеждой, запомнилась ему не очень хорошо. Так получалось, что вели его по коридору уже в полубессознательном состоянии, в котором он и себя даже не осознавал. В такие моменты его тело напоминало больше робота, подчиняющегося командам извне, а не полноценного человека.

Взгляд упал на тумбочку, на которой стояла полупустая пластиковая бутылка и лежали несколько чистых листков бумаги. На одном из листков, у которого был надорван краешек, сиротливо лежал карандаш, который Алексей тут же подхватил и стал машинально чертить разные фигуры на бумаге.

Коридор никак не выходил у него из головы. Примечательно, что из под грифеля карандаша выходили каракули, поразительно напоминающие своеобразный проход или коридор. Алексей мучительно пытался припомнить все подробности дороги от двери его камеры и до двери лаборатории, где над ним проводили разнообразные опыты. Выходило по-разному: что-то получалось, что-то нет. Коридор пока представлялся ему каким-то длинным светлым тоннелем с множеством дверей. В образах все было каким-то безликим, похожим одно на другое, ничем ни примечательным. Ему даже не за что было зацепиться. Память, словно обидевшись, никак не хотела подкинуть ему что-то стоящее и важное, что могло бы помочь с побегом.

— Б…ь, коридор тоже не вариант. Тут все, как на ладони. Весь просматривается с одного конца и до другого. Спрятаться негде: ни поворотов, ни закутков, — было ясно, что искать нужно было еще где-то. — Черт, лаборатория что ли остается?

Вариант с лабораторией начинал все больше и больше нравиться ему. Это место было, насколько он помнил, было изолированным. Охрана туда редко, когда входила. Обычно там находился только сам доктор Латте, иногда к нему присоединялся еще лаборант, сутулый прыщавый парень в вечно замызганном белом халате. Другим плюсом этого места было то, что в лаборатории находилось множество всяких непонятных предметов, которые можно было использовать в качестве оружия. Тот же самый микроскоп, увесистый прибор в пять или шесть кило, можно было смело запулить в кого-нибудь и снести с дороги, как деревянную кеглю.

— Еще бы разобраться с этим блокиратором магии. Я бы этим уродам такое устроил…, - с придыханием прошептал парень, давая своей фантазии разгуляться. — Уж больно счет у меня к ним большой. Ко всем им… Падлы, как животное меня держали на химической привязи. Все припомню. Не сомневайтесь. Обязательно, припомню… Завтра, это будет завтра

Рисуя в воображении картины мести (кровавой, яростной и жестокой мести, которая бы смогла утолить его жажду), Алексей почувствовал, как где-то внутри него всколыхнулся магический источник. Ощущение, конечно, было слабеньким, тусклым, несравнимо бледным. Но, подпитываемый его злобой и ненавистью к своим мучителям, источник колебался все сильнее и сильнее.