Знаю

— Все…, - одними губами произнес человек, завершая ввод комбинации счета. — Больше я ничем небе помочь не могу… Ты справишься, обязательно справишься… Надеюсь, ты услышишь меня.

Отступление

Где-то на другом конце страны, в здоровенной комнате без окон, заставленной разнообразной компьютерной техникой, дрых рослый парень с цветными татухами во всю спину, уткнувшись лицом прямо в клавиатуру. Среди царившего на его столе бардака с трудом помещались с десяток пустых пластиковых бутылок какого-то газированного поила, распакованные коробки китайской лапши с мудреными логотипами.

— Лом! Лом, твою за ногу! Бабло пришло! — откуда-то сзади донеся хриплый, но явно радостный голос. — Лом! Б…ь! Бабки пришли! Поднимай свою задницу! Заказ нужно отправлять.

Тот, кого назвали Ломом, отозвался лишь с третьей или четвертой попытки. С трудом разогнулся. На его лице четко отпечаталась часть клавиатуры. Парень широко зевнул, едва не выворачивая челюсть. После начал перебирать бутылки, стоявшие на столе. При этом тряс их с такой надеждой во взгляде, что было ясно — его мучила очень сильная жажда. Наконец, его усилия были вознаграждены. Одна из бутылок была пуста едва ли на половину. Он тут же присосался к ней и не отрывался, пока не опустошил ее полностью.

— Лом, черт тебя дери! — не унимался визгливый голос. — Бабки уже час, как пришли!

— …Б…ь, слышу. Умолкни, башка и так раскалывается, — страдальчески морщась, пробормотал компьютерщик. — Сейчас, отправлю я этот чертов вирус.

Голова, действительно, болела немилосердно. Сказывались последствия вчерашней попойки, которой они отмечали выполнение особого богатого заказа.

— Козлы… Чего они там в это поило добавляют? Тормозуху, что ли? — шептал парень, роясь в многочисленных папках на рабочем столе. — Здесь, кажется… Ага… Сейчас отправим.

Парень быстро щелкал мышкой, открывая и тут же закрывая многочисленные окна. Пальцы мелькали над клавиатурой, вводя бесконечные ряды цифр адресов разнообразных серверов обманок. Ведь отправить заказ, многофункциональный вирус-червь, нужно было в какое-то правительственное учреждение со странным названием — «Темников — 36».

— //-//-

Доктор Латте вылез из купе-СВ скоростного поезда в чрезвычайно возбужденном состоянии, подогретом и бессонной ночью, которую он провел в бесплодных раздумьях, и многочисленными чашками с крепчайшим кофе. Голова была чугунной, в которой словно потревоженные осы носились малоприятные мысли. Глаза красные, злые. Все это вкупе с седой всколоченной шевелюрой придавало ему вид безумного, сбежавшего из лечебницы. Усугубляя этот образ, ученый не переставая бормотал что-то совершенно невнятное. Лицо кривилось странными гримасами, от которых, если честно, обычных людей бросало в дрожь.

— …Результаты им подавай… Результаты, итоги… А как? Мне же шагу ступить не дают! — недовольно бурчал он себе под нос, идя по перрону. — Как, я вас спрашиваю? Результат…

Такое состояние было вполне объяснимо, если знать, с какими персонами за последние несколько дней пришлось доктору Латте встретиться. Как говориться, не дай Бог! Сначала имел беседу с боярином Вяземским, что приезжал с неожиданной инспекцией на исследовательский объект. У него до сих пор от той встречи холодок по спине бегает и боярские вопли в ушах стоят. Как вспомнишь его оскаленный в ярости рот и горящие злобой глаза, так душа сама собой в пятки уходит. Вчера в столице уже встречался с самим императором, настроение которого тоже было отнюдь не безоблачным. Примечательно, что обе беседы касались по сути одного и того же — подопечного доктора Латте, объекта 237. И император, и великий канцлер очень и очень настоятельно интересовались, когда же, уважаемый Отто Генрихович (при этом Латте совсем не обольщался именованием «уважаемый», которое с выраженными презрением, через губу, произносили оба его высокородных собеседника), предъявит им реальные результаты проекта «Дар Прометея». Чего только он от них не наслушался, вспоминать страшно. Император прозрачно и не раз намекал на финансовое расследование трат исследовательского центра, если результаты проекта его не устроят. Обещал до трусов раздеть не только самого Латте, но и весь его род. При этом взгляд у него был такой, что Отто Генрихович не сомневался: разденет так, что и трусов не останется. Вяземский, напротив, совсем не говорил о деньгах. Просто спросил, хочет ли он жить?

— …Значит, результатов хотите? Хотите? Да? Будут вам результаты! — едва не шипел ученые, расталкивая в стороны спешивших к поезду пассажиров. — Только потом не жалуйтесь! Не жалуйтесь! — застыв на краю перрона, выискивал он взглядом машину исследовательского центра. — Где вы там?! Опять спите, уроды! Почему не встретили?

Ученый бросился к стоявшей почти у самого перрона машине исследовательского центра, из которой начали вылезать двое крупных охранников в форме.

— За багажом, живо! — бросил Латте, усаживаясь на заднее сидение гробоподобного лимузина. — Бегом, бегом! Мне срочно в центр нужно…