Знаю

Парень машинально взял в одну руку швабру, в другую ведро. Растерянно посмотрели по сторонам, не понимая, что толком делать, и куда идти. Правда, ещё больше его волновал третий вопрос — а зачем все это? Неужели, швабра и ведро теперь инструмент целителя? Шваброй вымывать болезни и складывать их в ведро? Видимо, это недоумение так ясно отразилось на его лице, что женщина рассмеялась.

— Не бойся! Не долго тебе возиться с этим, — покровительственно покачала она головой. — Просто все это мой первый тебе урок. Терпение, неимоверное, тяжелое и едва выносимые терпение, есть одна из главных добродетелей целителя. Потом еще спасибо скажешь.

Послушно кивнув, парень пошел вооружился шваброй и ведром. Костыли пришлось оставить в просторной прихожей за дверью. Внутри они ему только мешали.

Честно говоря, терпение и, правда, адское нужно было. Поначалу, все, конечно, было неплохо. Тряпку намочил горячей водой и шваброй прошелся по полу из керамической плитки. Сделал влажную уборку на столах, отсеках, полках. Отдыхай, глазей по сторонам.

Хуже стало позже, когда начали поступать первые пациенты. Первым привели здоровенного дога, макушкой достававшего парню до груди. Едва Алексей потянул его за ошейник к смотровому столу, тот едва руку ему не откусил. Еле отскочить успел. Следующим доставили оленя, которой сбил автомобиль. Жутко выглядевшую и хрипящую тушу пришлось тащить втроем. Парень весь измазался в крови и экскрементах.

Только сменил одежду и чуть-чуть вздохнул, как в дверь проковылял пожилой мужчина с раздробленной капканом ногой. Алексею снова измазался, пока разрезал валенок и штанину бедолаги. Пациент еще оказался вдрызг пьян. Видите ли, для дезинфекции принял немного домашнего, проверенного средства, с которого так разбуянился, что мама не горюй.

Совсем плохо стало под вечер, когда Захарьиной привезли самого тяжелого пациента. У парня, признаться, тогда, вообще, руки опустились. А как по другому, когда видишь умирающего на твоих руках мальчонку? Измятый, словно пропущенный через гигантскую мясорубку, мальчик уже и говорить не мог. Стонал только еле слышно. Дыхание было частым-частым, словно он в последний раз никак надышаться не мог. По глазам было видно, что прекрасно понимал: жить ему оставалось последние минуты.

— Вот же б…ь! — с экспрессией выдала целительница, едва увидела нового пациента. — Сама бы удавила того урода, что это сделал.

Глаза у нее блеснули неестественным жутким цветом. Вздрогнувший Алексей безоговорочно поверил, что она с легкостью бы удавила любого виновного в этом злодеянии.

— Что встал, как вкопанный? Горячей воды и спирта! — рявкнул она на замершего парня. — А вы пошли прочь отсюда! — заорал она на принесших мальчишку мужчин, мнущихся в прихожей. — На улицу, б…ь!

Крик был настолько жутким, что тех словно ветров сдуло. Только что была и сразу же исчезли.

— Куда? — от ее вопля Алексей чуть бутыль со спиртом не уронил. — На какие руки?! Ко рту поднеси! Мочи нет видеть такое…

Он наклонил бутыль и целительница сделал смачный глоток.

— Поехали…, - буркнула она, наклоняясь над измочаленным тельцем.

Притихший Алексей вжался в угол и стал следить за разворачивавшимся перед его глазами необыкновенным действом. Никак иначе происходящее назвать он не мог.

Женщина с раскрасневшимся лицом, что-то яростно шепча себе под нос, вытянула над мальчонкой руки и начала ими водить из стороны в сторону. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом вдруг началось.

В комнате неожиданно что-то тихо хрустнуло. Затем хруст повторился чуть громче, сменившись протяжным болезненным стоном. Выгнувшийся над столе мальчишка уже не стонал, а выл, словно дикий зверь. Его скрюченные руки ходили ходуном в самых мыслимых и немыслимых направлениях, издавая тот самый жуткий звук.

Алексей вжимался в угол все сильнее и сильнее, словно надеялся пробить стены спиной. Он, конечно, видел смерть в той жизни. Всякого повидал на войне. После одной из атак на вражеский боевой звездолет ему собственными руками пришлось соскребать из кабины штурмовика останки одного из пилотов. По окровавленным кускам вытаскивал тело своего товарища, Женьки Караваева. Только здесь было по-другому.

И тут начала подвывать сама целительница, что выглядело во стократ страшнее. Ее тело скрючило в немыслимой судороге. Лицо исказилось до неузнаваемости, превратившись в ужасную демоническую маску. Казалось, что сейчас она и сама превратиться во что-то нечеловеческое.

Ошалелый парень почувствовал, как у него внутри забурлила сила. От страха он уже был готов здесь все разнести к чертовой матери.

— Стоять…, - дернувшего было парня припечатал к стене хриплый рык. — Не дергайся… Вс…е… норм…а…льно.

Вскоре все закончилось. Только что хрипевший и извившийся мальчишка затих. Вытянувшееся во весь свой рост тельце тихо-тихо сопело в носик. Его руки, ноги выглядели совершенно нормально.