Знают истину танки!

- Покойная мама всегда предупреждала меня: Саша, ты плохо кончишь! Ты кончишь плохо - ты женишься на проститутке!.. Но боюсь, что до этого заманчивого конца я не доживу! Вчера Сатурн зловеще вступил в восьмой квадрат. Это очень меня беспокоит.

Бригадир хмурится. И слушает и не слушает.

- А ну-ка, Бакалавр, пошли со мной.

Наклоняется и протягивает руку Гедговду. Тут уцепился, карабкается из траншеи. Выбрался, но из-под ног его обваливается косяк песчаной стенки. Гедговд оборачивается, качает головой.

И - вслед за бригадиром. Тот быстро шагает, широкая спина.

Мимо них опять - с носилками, с носилками...

И сидит на земле, как на восточном базаре, та бригада, что бьет камень на щебень.

удары молотков о камень.

И тачки катят вереницей, железные тачки. "Машина ОСО"! - две ручки, одно колесо...

грохот тачек, повизгивание колес.

Вот и подходят - близится дощаное временное здание, на фанерной двери кривая надпись углем: "Контора". Бригадир обернулся:

- Подожди меня здесь, Бакалавр. Если еще раз откажут, так мы... Обещающе кивнул, вошел в контору.

Мимо Гедговда Проходит автомобиль-самосвал и останавливается перед вахтой, тоже дощаной некрашеной будкой. Гедговду видно, как из вахты выходит ефрейтор, подходит к кабине шофера, проверяет его пропуск. На подножку вскочил, заглянул в кузов - не уцепился ли кто там? Потом прошел

к воротам - двойным, решетчатым из брусков. Внутренние развел внутрь, внешние - наружу.

А между конторой и вахтой - трое заключенных ошкуряют топорами долгие бревна.

стучали топорами - и перестали разом.

По всему низу экрана тянется их бревно. А они подняли глаза от топоров и покосились

туда, на открытые ворота. Самосвал, покачиваясь, прошел сквозь них.

а сзади нас - опять сигнал грузовика.

Ефрейтор от ворот оглянулся, но не оставил ворот открытыми, свел и внешние и внутренние.

Трое опять наклонились над бревном, работают.

стучат их топоры.

Опять самосвал, минуя нас и Гедговда, подошел к вахте. Ефрейтор повторяет все сначала: проверяет пропуск, осматривает кузов, заглядывает меж колес. И так же идет к воротам, открывает внутренние, разводит внешние.

топоры смолкли.

И все трое (лицо одного выделяется щедрой мужественностью) смотрят опять от своего бревна...

...на то, как выходит грузовик в свободные ворота. Как заводит ефрейтор наружные, закрывает внутренние.

А дальше от ворот - колючая проволока во много рядов. Столбы.

И вышка. На ней - часовой. Свесился через барьерчик, смотрит сюда, дуло карабина высовывается над барьерчиком. А с наружной стороны вышка обшита тесом, от ветра. Ведь ему туда не стрелять.

застучали топоры.

ШТОРКА. ПОСЛЕ НЕЁ ШИРОКИЙ ЭКРАН ПРЕВРАТИЛСЯ В ОБЫЧНЫЙ.

Комната конторы. За канцелярским столом - худой мужчина в форменной фуражке с молоточком и ключом - прораб. Рядом со столом прораба сидит майор МВД, очень жирный. Сбоку стоит С-213, он принес прорабу подписывать бумаги. Он сейчас - деловой, крепенький, и ломком бы мог ворочать.

голос от нас:

- Почва песчаная, осыпается чуть тронь. Глубина траншеи два метра двадцать!

Это - Т-5, бригадир. Он говорит со злостью:

...И вы обязаны делать крепление! Техника безопасности одинакова для всех! Заключенные тоже люди!

Лицо майора. Всем доволен. Его не проймешь! Даже нахмурился небрежно, не делает усилия как следует нахмуриться:

- Ах, тоже люди?! Ты демагогию бросай, Климов, а то я тебе место найду!

Прораб. Жестко, быстро, одновременно подписывая бумаги:

- Траншея - временная, и крепления не полагается. Сейчас уложите трубы - и завалите. Вам и дай крепление, так вы только доски изрубите да запишете в наряд! Знаю! А ставить не будете. Не первый год с заключенными работаю. Уходите!

Климов. Немного жил - и всю-то жизнь или солдат, или военнопленный, или заключенный. Да чем можно пронять этих людей? Слишком много пришлось бы сказать, если начинать говорить...

За спиной Климова распахивается дверь. В нее ныряет, не помещаясь, Гедговд. Он искажен, кричит:

- Бригадир! Засыпало наших!!

И убежал, ударившись о притолоку.

Лицо Климова!!

Спина!

И убежал. Только непритворенная дверь туда-сюда покачивается, покачивается...

ПО ШИРОКОМУ ЭКРАНУ

все это засыпает внезапным песком. Густой обвал желтого песка по всему экрану.

СВЕРХУ.

Мертвая неподвижность уже свершившегося обвала. Уже и потерялось, где были раньше стены траншеи. Нет, чуть сохранилась линяя с краю.

Там картузик лежит на бывшей твердой земле: Р-863.

А из песка высунулись

руки! - пять пальцев! и другие пять! Они пытаются очистить путь своей голове.

топот. Сюда бегут.

Выбарахтывается, выбарахтывается кто-то из траншеи.

Его тянут! Тянут и отгребают.

Это - Чеслав Гавронский...

Нет, не дай Бог видеть лицо человека, вернувшегося с того света!.. Губы искривлены, как у параличного. Рот набился песком. Кашляет судорожно.

Его вытащили уже всего. Он кашляет, кашляет - и пальцем показывает, где засыпало его товарищей.

Скорей! скорей! Кто-то с размаху вонзил лопату в песок и выгребает ею.

- Стой! Голову разрубите! Только руками!

В кадр вбегает Климов. Он бросается на колени. И роет быстробыстро, как лапами крот.