Знак белой лилии

– Похоже, Андриевские так и жили, – проговорил Морис задумчиво, – муж не лез в дела жены, а жена не лезла в его дела.

– Скорее всего, – согласилась Мирослава и спросила: – А что тебя в этом не устраивает?

– Все! – вырвалось у Миндаугаса.

Мирослава улыбнулась.

Он же, не обращая внимания на ее ироничную улыбку, продолжил:

– Я не понимаю, зачем жить вместе, если жизнь супругов протекает как бы параллельно жизни партнера, не пересекаясь.

– Мы не знаем, как там было на самом деле, – заметила Мирослава. – Возможно, Андриевского такое положение вещей и не устраивало. Но жена была старше его, и, вероятно, именно она установила с самого начала такой порядок в их семейной жизни.

– Вы думаете, что она его не любила?

– Судя по тому, что она ради него оставила первого мужа и детей, любила.

– Или была охвачена страстью, – сказал Морис.

– Страсть можно утолить, не разрушая первого брака.

– Она, наверное, боялась, что Андриевский не согласится быть ее отдушиной от семейной жизни, и, быстро пресытившись воровскими отношениями, выскользнет из ее рук.

– Как ты сказал? Воровскими? – Она ухмыльнулась. – Почему именно воровскими?

– А как же еще назвать то, что украдено?

– Ворованными, например.

– Есть разница? – спросил он.

– Вообще-то да. И ты забываешь, что Андриевский был свободен.

– Нет, я этого не забываю. Но, когда у них начались отношения, парню было семнадцать лет. Он был несовершеннолетним, и она украла его невинность.

– Морис, солнышко, по-моему, тебя заносит. Не украсть ли и мне у тебя что-нибудь? – Она ему лукаво подмигнула.

Но он только махнул рукой и сказал:

– Сейчас приберусь здесь, – он обвел кухню быстрым взглядом, – и займусь салоном Жанны Томилиной.

– Я помогу тебе прибраться, – сказала она.

Глава 9

Уже совсем стемнело. Мирослава сидела на террасе и смотрела в сад, прислушиваясь к шелесту листвы и декоративной травы на лужайке.

Кот спал здесь же на кресле из ротанга. Время от времени Мирослава брала из вазы спелую ягоду клубники и клала себе в рот.

Если бы ее спросили, довольна ли она своей жизнью, она бы не задумываясь ответила: «Да, и очень».

У каждого свое понятие о счастье. Мирослава в этом вопросе была солидарна с Феликсом Дзержинским, который утверждал, что счастье – это состояние души.

На душе Мирославы царила гармония, насколько это вообще возможно для человеческой души на земле. К тому же она считала, что у нее есть все, что необходимо для счастья, – здоровье, любимая работа, любимый кот, собственный коттедж за городом. Кроме этого, у нее есть родные и друзья.

Если чего-то ей и не хватало, то двоюродного брата Виктора. Она втайне не только от других и от себя очень хотела, чтобы он поскорее закончил все дела в горячих точках, ушел в отставку и поселился рядом, вернее, на соседнем участке, за которым она приглядывала до тех пор, пока брат не вернется домой.

Мать Виктора тетя Зоя, или Зая, как звали ее родные, наотрез отказывалась селиться здесь. Если бы она изъявила такое желание, то родственники общими силами приступили бы к строительству коттеджа. А так на участке пока только сад разрастался.

Мирослава мысленно отмахнулась от легкого облачка грусти и положила в рот очередную ягоду клубники.

И тут ее чуткий слух уловил легкие шаги.

Через пару минут на террасу вышел Морис Миндаугас.

– Я так и знал, что вы не спите, – сказал он.

– А как ты догадался, что я здесь? – спросила она.

– Где же вам еще быть, – улыбнулся он, сел рядом и тоже потянулся за клубникой.

– Ты что, объедать меня сюда пришел? – спросила она сердито.

Рука Мориса от неожиданности дрогнула, и ягода упала на пол. Мирослава весело рассмеялась.

– Ну и шуточки у вас, – проворчал Морис, наклоняясь за ягодой.

Разбуженный кот тоже был недоволен. Он зевнул, продемонстрировав розовый язык и острые зубы, спрыгнул с кресла и ушел в сад.

– Вот что ты натворил, – с веселым укором проговорила Мирослава.

– Я натворил? – удивленно переспросил Морис.

– Ты, ты! – подтвердила она, при этом в ее глазах прыгали озорные искорки.

– Ну, знаете ли, – начал он.

– Открой рот! – потребовала она.

– Зачем?

– Открой!

– Ну, – сказал он и слегка приоткрыл рот.

Она тотчас засунула в него клубнику, проговорив при этом ласково:

– Кушай, солнышко.

Прожевав ягоду, Миндаугас сказал:

– Вот за что я вас люблю…

– За что? – перебила она.

– За то, что с вами не соскучишься!

– Да? – протянула она недоверчиво. – А намедни ты говорил, что любят не за что, а вопреки.

– Так оно и есть! – подтвердил он.

– У тебя бессонница? – спросила она.

– Нет, просто я хотел порадовать вас быстрым выполнением вашего задания.

– А вот это интересно. – Она устремила на него пытливый взгляд.

– Салон «Птицелов» находится в престижном месте в здании на пешеходной улице в полуподвальном помещении.

– Выходит, что салон маленький? – спросила Мирослава.

– Скажем так, он небольшой. Но самое интересное заключается в его оформлении. – Морис замолчал, загадочно улыбаясь.

– И что же там интересного?

– По всему салону развешены клетки для птиц.

– И в них есть птицы? – спросила заинтригованная Мирослава.