Знак Берендея. Язык до Китежа доведет

— Рада, что угодила, — фыркнула польщённая киса. — Маловато ему… Между прочим, стандартная порция вареников по-королевски. За такую в харчевне не меньше двух гривен серебра запросили бы. Правда, не в каждом заведении это блюдо подают. Уж больно продукт внутри редкий.

— И что за продукт такой? Дай-ка угадаю… Сыр, лук и грибы есть везде, значит, дело в мясе. Неужели птичка наша вчерашняя, парнокопытно-рогатая?

— Молодец, верно угадал! Главная составляющая вареников по-королевски — фарш из равных пропорций грудинки, лопатки и голяшки дикого куротура. Заметь: именно дикого, а его не на каждой ярмарке найдёшь! Считается, что у домашних особей мясо преснее, жирнее и не так ароматно. Фарш обжаривают, добавляют рубленый лук и сушёные белые грибы. Заправляют пряными травами и крепким бульоном из крыльев и хвоста. Тушат, охлаждают и смешивают с раскрошенным твёрдым сыром. Эту начинку выкладывают на тонкие лепёшки из теста, заворачивают и защипывают края. Отваривают в том же крылато-хвостатом бульоне, подают горячими. Со сметаной или с острым межморским соусом из простокваши, чеснока и пряной зелени.

— Ничего себе, киса! И откуда ты всё это знаешь? — В очередной раз поразился я. — Неужели тоже из «Большой Навьей Энциклопедии»?

— Да нет, не из неё. Знаешь, когда зубришь наизусть целые тома, хочется запомнить что-то полезное и для себя. То, что может пригодиться в жизни. Иначе учёба ничего, кроме тошноты, не вызывает, — печально вздохнула кошка. — Вот я потихоньку и почитывала разные интересности. Рецепт вареников — из Главной Поварской книги Навьего царства. Ей больше полутора сотен лет, хранится в кухне бывшего царского Дворца. Как видишь, галлотавры у нас всегда считались дичью опасной и дорогой.

— Ох, что опасной — это точно, — согласился я, потирая свежие синяки. — Повези нам чуть меньше, клевал бы сейчас куротур вареники из Сени с Басей. Только, знаешь, меня вот что удивляет: у вас ­звероптицы эти, хоть и редкость, но довольно популярны. И в легендах есть, и даже в кулинарные книги попали. Странно, что в моём мире о них не знают. А ведь, согласись, такие интересные существа не могли не попасть в наши старинные бестиарии!

— Есть они там, Сеня. Есть, только под другим названием. У вас куротуры известны под именем Гиппогрифов.

— Что⁈ Гиппогрифы? — Я не поверил своим ушам. — Но ведь… Разве их не Джоан Роулинг придумала?

— Не знаю, кто такая Джоан Роулинг, «Гарри Поттеров» не читала. А что до гиппогрифа, то, как мифическое существо, во Тьме он появился с полтысячи лет назад. Его создал Лудовико Ариосто, поэт вашей Эпохи Возрождения. Однажды, после бурного возлияния с друзьями, он попал во сне в Дол-Кур-тур. С творческими людьми такое бывает, они неосознанно пробивают грань между мирами и черпают здесь вдохновение. Так вот, Ариосто увидел пасущихся в долине дивных быкопетухов, и невиданные твари сильно его впечатлили. Поэт даже вставил их в свои бессмертные произведения, но… Несколько трансформировал для потреб высшего общества.

— И зачем эти сложности? По-моему, куротур хорош и в своём натуральном виде!

— Хорош, не спорю. Но время было такое, специфическое. Среди дворянства быки и петухи считались животными простыми, неблагородными, и вызывали неприятные ассоциации с тёмным крестьянством. То есть, в своём истинном облике куротур мог вызвать у аристократии не интерес, а одно лишь презрение. Вот Ариосто и вынужден был, в угоду будущим читателям, подменить скучного петуха могучим орлом, королём птиц…

— А примитивного быка переделал в благородного коня, — подхватил я. — Ну, а раз уж есть крылья, то пущай и полетает.

— Абсолютно верно. Полученному птицезверю автор дал благозвучное название на древнем языке — гиппогриф, а позже подарил своему Неистовому Роланду в качестве ездового животного.

— Что ж, киса, теперь мне ясно: Роулинг просто взяла малоизвестное существо из мифологических списков и сделала его популярным, описав в своих знаменитых романах. За это ей отдельное спасибо, — я свернул скатерть и поднялся на ноги. — Ну что, энциклопедия хвостатая, едем?

— Едем! Давно пора! — Киса ловко запрыгнула на капот. — Заводись. Сейчас возвращаемся к Восточным воротам, а дальше дорогу я покажу.

Поворот ключа, и двигатель послушно загудел. «Уазик» плавно тронулся с места и, тарахтя зубастым протектором по горячей брусчатке, неспешно покатил к выезду.

У сторожки мы остановились и посигналили. Стражник на лавочке оторвался от книги, поднял голову и, заметив за стеклом чёрную кошачью мордашку, расплылся в улыбке. Быстро вскочил, убрал шлагбаум и помахал нам на прощанье.