Знак Берендея. Язык до Китежа доведет

Двор перед избушкой окружал глухой двухметровый частокол из костей. С верхушки каждого кола весело скалил зубы белый человеческий череп. Сотни пустых глазниц излучали мертвенный зеленоватый свет, придающий зрелищу особенно жуткий, потусторонний вид.

— Ну как, впечатляет? — Яга неслышно подошла сзади, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. — Эй, дружок, да ты совсем с лица спал!

— Знаешь, Ягуся, если я за сегодня заикой не сделаюсь или от инфаркта не скопычусь, может, даже начну привыкать к вашему ненормальному миру. Это ты сама стольких людей оприходовала, или предки помогали?

— Эх, соколик, слушаешь — да не слышишь, — сокрушённо покачала головой старушка. — А ведь я тебе сегодня не раз уж говорила: не верь глазам своим. Не кости это вовсе, а растение магическое, дальний родич купальского папоротника. «Череповник ночесветный» называется. Его много веков назад вывели, чтобы избы-сторожки наши огораживать.

— Зачем?

— А затем, касатик, чтобы всякие-разные зазря меж Тьмой и Светом не шастали. Для того-то нам и слава страшная, и вид противный дадены, и изба в тёмном лесе, вдали от жилья людского схоронена. А ранее мы под лохмотьями и доспехи носили: сперва из костей да кожи воловьей, затем — ковалями склёпанные. Оттуда и пошли сказки ваши о ноге костяной, золотой да железной. Так-то, друг Арсений! Вертайся за стол. Слышишь, самовар запел? Сейчас чаевать будем.

Минут через десять, когда мы уже попивали ароматный травяной чай с горьковатым гречишным мёдом, в калитку кто-то осторожно постучал.

Яга недовольно нахмурилась.

— И кому это в такой час дома не сидится? — Пробурчала она выходя на двор.

— Хорошей вам ночи и всех благ земных, — послышался снаружи приятный мужской голос. — Скажите, любезная привратница, вы задумывались о вечной жизни?

От этого вопроса повеяло чем-то таким родным и знакомым, что я не удержался и выглянул за дверь.

У самого крыльца, в слабом свете череповника, стояли двое высоких молодых парней в тёмных накидках. Один, с большой толстой книгой в руках, что-то негромко, но вдохновенно декламировал. Второй одобрительно качал головой в такт его речам, осторожно удерживая за локоть беспомощно замершую Ягу.

Заметив меня, парни оживились.

— Приветствуем вас, о незнакомец. А вы когда-нибудь задумывались о преимуществах и безграничных возможностях вечной жизни? Дозвольте же зачитать вам один мудрый стих из священных Вед, — гость с книгой вопросительно посмотрел на меня и пошелестел страницами.

Я спустился с крыльца, приобнял старушку и выдохнул:

— Что ж, валяйте!

И гости свалили. Оба и сразу. Просто растворились во тьме ночной, злобно зашипев и оскалив в хищной гримасе острые белые клыки.

Бабуля тут же зашевелилась, глубоко вздохнула и крепче прижалась ко мне.

— Ух, спасибо тебе, Арсений! Выручил! Так и не научилась им, бездельникам, от ворот поворот давать.

Я только недоумённо пожал плечами.

— За что спасибо? И вообще — кто это такие?

— Обычные вампиры. Больно приставучие твари. Ежели бы не ты, дружок, до третьих петухов мозги бы мне полоскали, — Яга потянула носом и фыркнула. — А ты герой, настоящий богатырь! За ужином, почитай, головку чеснока скушал, то-то нечисть залётную как ветром сдуло!

— Настоящие вампиры⁈ — Мне снова, в который раз за день, резко поплохело. — А чего им нужно?

— Знамо дело, чего. Кровушки, побольше да погорячее, — хмыкнула старушка. — Бродют по Навьим землям с нашими Ведами, и каждому жизнь вечную сулят. А как на посулы эти соблазнишься, так и пропадёшь ни за грош. Жизнь-то тебе дадут, да. Но после обращения вдруг узнаёшь, что отныне Солнышко красное для тебя смерть лютая, а вчерашние друзья и родичи — харчи желанные. Так и будешь до скончания веку ночами тёмными скитаться, да обманом кровь у ­путников выманивать…

— Жуть… Вот уж не думал, что в Нави такие водятся.

— А они тут и не водятся. Говорю же — залётные. На учение, в столицу приезжают, а сами в Старых горах обитаются. Нынче лето, каникулы у них, вот и шляются, где ни попадя.

— А что это — Старые горы? Где они? Может, проведёшь ознакомительный урок по местной географии? Да и вообще, пора бы рассказать, где у меня собеседование и как туда добраться.

— Верно мыслишь, милок. Сей же час этим и займёмся.

Мы вернулись в избу.

— Гляди, — Хозяйка сдвинула лоскутную занавеску на стене у печи, открыв большую пергаментную карту. — Вот наша родная сторонка, республика Навья. Мы с тобою сейчас вот туточки, в Слободном Княжестве, во Синем Бору, — она уверенно ткнула в какую-то точку на карте.

Взглянув, я с удивлением различил знакомые очертания: на пергаменте раскинулась восточная часть Европы от Карпат до самого Кавказа, со всеми реками, озёрами и прилегающими морями. Среди названий преобладали чужие, непривычные, но встречались и до боли родные. Днепр, к примеру, был назван по-старому — Славутой, Крым и причерноморские степи — Таврией. Даже Киев стоял на своём законном месте, гордо именуясь Святым градом Кия. Слободное Княжество географически соответствовало нашей Слобожанщине, а Синий Бор охватывал окрестности моего города.