Знак Берендея. Язык до Китежа доведет

— Сей же час всё будет, господа, — Медведь слегка поклонился. — А откушать не желаете? Есть окрошка на берёзовом квасе, борщик мясной, рассольничек грибной, поросёночек верчёный с кашкою просяной. А ежели вдруг постуете, отведайте ушицы стерляжьей, кулебяки рыбной али вареничков с капусткой.

— Благодарствую, хозяин, откушаем с удовольствием, но — позже, — я нервно сглотнул вязкую слюну. Память о ночном пиршестве с хлебосольными купцами ещё не изгладилась, напоминая о себе лёгкой тошнотой и назойливым постукиванием в висках. — Мне бы сейчас кружечка рассола не помешала.

— Пожалуй, и мне тоже, — решил Мидавэль.

— Рассольчику? Это можно, и даже нужно, — понимающе тряхнул бородой хозяин и негромко свистнул.

Тут же из боковой двери в зал вплыли три девушки в простых сельских платьях и вышитых фартуках. Я невольно залюбовался: все красивые, фигуристые и невероятно женственные.

По просьбе хозяина одна из них, та, что постройнее и помоложе других, тут же метнулась на кухню и вынесла нам по кружке прохладного, чуть мутноватого рассола от квашеной капусты.

Вот это дело! Сплошные витамины!

Зажмурившись от удовольствия, я влил в себя ядрёную жидкость. В голове мгновенно просветлело. Стук в висках прекратился, тошнота прошла, словно её и не было.

Заметив мой озадаченный вид, Медведь усмехнулся:

— Не удивляйтесь, господин! Обычная лечебная магия. Сиянка, младшенькая моя, малость знакома с этою хитромудрою наукою, вот и решилась подправить вам здоровье.

— Благодарю, красавица, — кивнул я зардевшейся девушке. — Помогло. Словно заново родился. А теперь, пожалуйста, покажите, где тут у вас можно помыться.

— А баньку растопить не прикажете? — Спросил хозяин. — Банька у нас хороша! С веничками дубовыми да берёзовыми, с чайком травяным. Только чуточку обождать надобно, с вечера совсем уж остыла.

— Спасибо, нам бы сейчас просто ополоснуться с дороги!

— Добро. Сияна, проводи гостей в купальню.

Мы проследовали за дочкой хозяина через зал и, пройдя по короткому коридорчику за лестницей, попали в небольшое сыроватое помещение с наклонным каменным полом и деревянными желобами вдоль стен. Плотная занавесь делила купальню на две равные части. В каждой помещалась широкая овальная бадья, служащая ванной, скамеечка, крючки для одежды и полочка с полотенцами и мылом.

Сияна трижды ударила ладошкой в стену, и по желобам в бадьи с шумом хлынула тёплая вода.

— Что, тоже волшебство? — Спросил я, окуная руку в ближайшую «ванну».

— Не угадали, господин, — улыбнулась девушка. — Чистая машинерия! Это во-до-про-вод. Его нам гномы сладили. Там, за стеною, самовар великанский и бочка на сто вёдер. Самовар от печей наших греется, а бочку из колодца наполняют.

— Интересно! А стучала ты кому?

— Гному-механику. Он там караулит неустанно. Услыхал мой сигнал, открыл заслонки и пустил нам водичку.

— Не проще ли окошко прорубить, чтобы не стучать всякий раз? — Поинтересовался Мидавэль.

— Прорубали уж, — вздохнула Сияна. — Да только повадились гномы бесстыдные за мною да сестрицами подглядывать, покуда батюшка их за этим делом не застал. А он у нас свиреп больно да на расправу скор. Чуть было все бороды им не повыдергал. Насилу утихомирили. С той самой поры окно заклали, вот в стену и колотимся. Говорила я батюшке — повесь там колокольчик, а сюда шнурок выведи… Да ему всё недосуг.

Бадьи быстро наполнились. «Выключив» воду, девушка пожелала нам приятного купания и выскользнула за дверь.

Сбросив кольчугу, одежду и берцы, я с наслаждением плюхнулся в «ванну». Судя по звучному плеску и довольному бульканью за шторой, мой эльфийский друг сделал то же самое.

Около получаса мы отмокали, отмывались и приводили себя в порядок. Затем, чистые и посвежевшие, вернулись в большой зал. Здесь Мидавэль заказал себе кружку ячменного кваса и, прихватив лютню, отправился наверх, в комнату. Я же присел у стойки и обратился к хозяину:

— Скажите, уважаемый…

— Лось, — подсказал Медведь. — Златосвет Лось.

— Уважаемый Лось, встречные торговцы советовали мне посетить в вашем селении харчевню «Рогатый Волк». Вот только мы с другом так и не смогли её найти.

— Как это — не смогли? — Обиделся и удивился хозяин. — А сейчас, по-вашему, вы где?

— Разве? Но ведь на вывеске написано «Свирепый Лось»!

— Так вы, господин, грамоте обучены? Тогда ясно, — лицо Медве… Златосвета расплылось в широкой и неожиданно доброй улыбке. — Прадедушку моего, Царствие ему Пресветлое, Свирепом звали. В его-то честь харчевню нашу и нарекли. А годков с тридесять тому побывал здесь проездом древорезных дел мастер, золотые руки. Вот и подрядил его батюшка мой голову лосиную из ясеня выстрогать да над крылечком повесить. А чтобы работа спорилась, поднёс два кувшина лучшей медовухи и сам в подручные напросился. Трудилися они тогда весь день и цельную ночь. Да, видать, второй кувшинчик лишним оказался. Как поднялись все утречком, резчик с батькой на полу, в куче стружек храпят, а над дверьми это чудище неведомое скалится. Повеселились мы, да там его и оставили. С тех пор у харчевни два имени: «Свирепый Лось» да «Рогатый волк». Кому что видится.