Знак Бесконечности

–– Смотри, Саша, –– рука в вязанной перчатке плывет над горизонтом, разрезая стылую дымку осеннего вечера. –– Этот мир и твой, и мой. Он принадлежит многим, и все же он –– ничей. Мы приходим и уходим, а он остается и вбирает в себя следы лишь самых лучших. Избранных. Их мыслями мы живем, их воздухом дышим, в их домах спим, их книги читаем. Их победы дают нам веру, их достижения окрыляют. Сильные личности, способные заставить признать себя этим миром. Ты должен быть сильным, запомни это, Александр, иначе этот мир стряхнет тебя и раздавит, не заметив. Заставь его считаться с собой. Будь свободен от него! Это легко, если знать –– как? Самое тяжелое в достижении цели объединить разум и сердце и не изгадить душу. Либо одно, либо другое обязательно будут перебивать друг друга, но если ты пойдешь у них на поводу –– зайдешь в тупик. Получишь не радость победы, а горечь разочарования. Так падают духом, обретают озлобленность и пропадают. Упав, подняться тяжело и с каждым разом все тяжелей, и сил меньше. А еще страх. Он появляется внезапно и проникает в каждую пору, подтачивая решимость. Не дай ему овладеть собой, иначе он убьет на корню все положительные всходы. Если боишься –– лучше не берись, а если взялся –– дойди до конца, каким бы он ни был. И если там –– неудача, не сиди и не жалей себя, иди дальше. Наберись терпения, сделай выводы из неудачи, проанализируй ситуацию, не преувеличивая свое, не принижая чужое, и ты поймешь, в чем ошибка, и сможешь избежать ее в будущем. Так обретают силу, Саша, а она понадобится тебе. Жизнь огромное поле боя. На нем до сих пор сражаются кланы горцев, бьются сердца древних воинов и мчатся в гущу врагов их кони, лязгают клинки и сталь вскрывает артерии, забирая не только жизнь, но и право на выбор смерти. И как бы ты ни хотел отстраниться от жарких сражений, как бы ни уклонялся от вражеских стрел и секир, они все равно будут стремиться к тебе. Дело в том, что есть вещи, на которые ты не можешь влиять и никогда не сможешь изменить. Ни ты, ни любой другой. Тебе может нравиться ночь и до оскомины надоесть зима, но ночь пройдет, а зима будет длиться. И ты можешь стереть зубы со злости, но не превратишь зиму в лето, а день в ночь. Но ты можешь с достоинством пережить одно и в награду получить другое. Если ты поймешь меня, если правильно истолкуешь слова и запомнишь их, то никто не выставит тебя в арьергард, не зарядит твоим мясом пушку. Ты будешь решать сам –– сидеть тебе в засаде или идти во главе.

Ему было 11. Он не все понял, но запомнил почти дословно.

Вайсберг поставил бокал на мозаику, прямо на морду хищника, включил с помощью пульта музыкальный центр и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Тоскливо тягучая мелодия Nighwish,взывала к свободе, и душа летела, обретая силу с каждым тактом.

У вас появился должник, господин Лойкэ. И пусть его фамилия не Яахве, играть с ним, право, не стоило.

Г Л А В А 1 2

–– Нарви вереска у гряды.

–– Зачем, бабушка? Это далеко, я могу…

–– Нет! Там и больше нигде. Иди.

Марина безропотно взяла протянутую корзину и пошла вглубь леса.

Я посмотрела в небо –– чистое. Осадков не будет и ветер в помощь. Ну вот, кажется, и все. Последний жест. Последняя точка. Шаг, отделяющий меня от триумфа.

Но уже сейчас я могу сказать: ‘Ты опоздала, Нейра!’

Винсент ласково улыбался юной Дезидерии: она обещает вырасти в настоящую красавицу. Славная малышка, кроткая и бесхитростная. Вся в мать от цвета волос до изящных манер. Бедная девочка растет слишком замкнутой без материнской ласки… Несчастная герцогиня. Они обе стали жертвой Бритгитты.

Рука Винсента невольно сжалась в кулак –– сколько горя сестра принесла людям, и страшно подумать, сколько еще принесет, не останови ее. Вот оно, дьявольское семя…

Он был твердо уверен, что Бритгитта –– дочь самого Дьявола. Недаром ее мать мучилась много дней, прежде чем отошла, дав жизнь девочке. Ее последний вздох совпал с первым Бритгитты. А происхождение осталось загадкой для всех обитателей замка и для самой леди Бурвиды.

Он хорошо помнит ее одутловатое, безбровое лицо, с тонкой линией блеклых губ и узкими щелочками для глаз, обтянутое белым платком. В те дни он считал, что уродливей ее нет ни одной дамы до самого океана. И не понимал лишь одного –– за что Господь проклял это безобидное, безропотное создание, которое можно не замечать годами, и оно ничем не напомнит о себе.

Тетушка тихо сидела у окна и вышивала с утра до вечера. Ела она, как мышка, а говорила лишь когда ее спрашивали, и голос у нее был подстать виду –– еле слышный, бесцветный.