Знак четырех. Собака Баскервилей

С неожиданной для его туши ловкостью Этелни Джонс вскарабкался по стремянке и влез на чердак, откуда торжествующе возгласил о том, что обнаружил слуховое окно.

– Пожалуй, что-нибудь он да отыщет, – пожал плечами Холмс. – Временами в нем замечаются проблески разума. «Il n'y a pas des sots si incommodes que ceux qui ont de l'esprit!»[6]

– Вот видите! – вскричал сыщик, вновь появившись на стремянке. – Факты неизменно побивают всякую теорию. Моя версия подтверждена полностью. На крышу ведет слуховое окно, и оно слегка приоткрыто.

– Это я его отворил.

– Да неужто? Выходит, вы тоже его заметили? – Слова Холмса его несколько удручили. – Ладно, не важно, кто был первым. Главное: стало понятно, как наш джентльмен отсюда выбрался. Инспектор!

– Да, сэр? – откликнулся голос из коридора.

– Попросите мистера Шолто войти. Мистер Шолто, мой долг предупредить вас, что все вами сказанное будет использовано против вас. Именем королевы беру вас под арест как лицо, причастное к смерти вашего брата.

– Вот оно, вот! Я же говорил вам, говорил! – воскликнул несчастный человечек, раскинув руки и бросая взгляд то на Холмса, то на меня.

– Не изводите себя, мистер Шолто, – успокоил его Холмс. – Думаю, что сумею снять с вас это обвинение.

– Не слишком-то заноситесь со своими обещаниями, мистер Теоретик, – огрызнулся детектив. – Это будет куда сложнее, чем вы воображаете.

– Я не только сниму с мистера Шолто все обвинения, но и сделаю вам безвозмездный подарок: назову имя и опишу внешность одного из преступников, побывавших в этой комнате вчера вечером. У меня есть все основания полагать, что зовут его Джонатан Смолл. Он малограмотен, невысокого роста, подвижный, лишен правой ноги и ходит на стоптанной с внутренней стороны деревяшке. Левая нога обута в грубый башмак с квадратным носом, на каблуке железная подковка. Он бывший каторжник, средних лет, загорелый до черноты. Эти немногие приметы могут оказаться для вас полезными, к тому же ладонь у него сильно ободрана – до крови. Второй…

– Ах, еще был и второй? – язвительно осведомился Этелни Джонс, однако нельзя было не заметить, что подробное описание, сделанное Холмсом, явно его впечатлило.

– Особа весьма примечательная, – продолжил Холмс, круто разворачиваясь. – Надеюсь довольно скоро передать эту парочку в ваши руки. Ватсон, на два слова!

Он вывел меня на лестничную площадку:

– Нежданный поворот событий вынудил нас упустить из виду первоначальную цель нашей поездки.

– Я тоже об этом подумал, – ответил я. – Мисс Морстен нельзя дольше оставаться в этом погибельном доме.

– Именно так. Проводите ее домой. Она живет у миссис Сесил Форрестер, в Лоуэр-Камберуэлле, недалеко отсюда. Если вздумаете вернуться, я вас дождусь. Или вы слишком устали?

– Ничуть. Вряд ли я смогу заснуть, пока в этой фантастической истории что-то не прояснится. Я навидался в жизни всякого, но, поверьте, сегодняшняя череда невероятных сюрпризов совершенно выбила меня из колеи. Раз уж я с головой втянулся в эту историю, то предпочел бы добраться до развязки вместе с вами.

– Ваше присутствие будет для меня незаменимо, – сказал Холмс. – Займемся этим делом самостоятельно, а Джонс пускай тешит себя выдумками. Когда вы доставите мисс Морстен куда следует, поезжайте, пожалуйста, в Ламбет, на Пинчин-лейн, три, – это на самом берегу. В третьем доме направо живет некто Шерман: он набивает чучела птиц. У него в окне вы увидите ласку, поймавшую крольчонка. Постучите и разбудите Шермана: передайте ему от меня привет и просьбу немедля доставить мне Тоби. Прихватите его с собой в кэбе.

– Это собака, верно?

– Да, забавная помесь, и нюх у него потрясающий. От помощи Тоби я жду куда большего, чем от всего лондонского сыскного отделения.

– Хорошо, я вам его привезу. Второй час ночи. Если найду свежую лошадь, вернусь к трем.

– А я, – подытожил Холмс, – попробую расспросить миссис Бернстоун и слугу-индийца, который, по словам мистера Таддеуса, спит на соседнем чердаке. Затем возьмусь перенимать методы великого Джонса и послушаю его упражнения в сарказме. «Wir sind gewohnt dass die Menschen verh"ohnen was sie nicht verstehen»[7]. Гёте, как всегда, мудр и лаконичен.

Глава VII Эпизод с бочкой