Знак Калта

маску. Легкий клинок бьет вниз, отсекая руку легионера возле запястья. Ошеломленный

отступник инстинктивно протягивает к фонтанирующему обрубку другую руку. Еще до

того как перчатка с ножом успевает лязгнуть о каменный пол, короткий клинок

стремительно описывает петлю и точно так же сносит вторую. Проходит несколько

мгновений. Мой клинок неподвижен – однако наготове – и поет от беспощадно

исполненного выпада. Несущий Слово отшатывается назад на мелководье, уставившись

на покрытые броней культи. Кровь хлещет в подземное озеро.

Его аколиты не нуждаются в приказе. Они бросаются на меня.

Сейд Фегл, Когносций Красного Муниона, внезапно отлетает назад и исчезает в кровавом

взрыве одинокого болтерного заряда, выпущенного из оружия сержанта Аркадаса.

– Прекратить! – приказываю я. Подобные человеческие отбросы не достойны наших

драгоценных боеприпасов. – Только клинки.

Культисты нападают на меня и умирают. Их грязные тела разрываются от выпадов и

взмахов, которые столь же плавны и экономны, сколь и жестоки. Несущий Слово с

плеском опускается на колени и глядит на меня. Вокруг него падают тела и их фрагменты.

– Слишком далеко… – произношу я. – Что ж, кузен, мы продолжаем идти, несмотря на

безумную попытку вашего заблудшего Легиона уничтожить нас. Это больше, чем я могу

тебе сказать. А теперь ты выслушаешь меня. Где твой господин Унгол Шакс?

Легионер насмешливо ухмыляется.

– Ты и впрямь думаешь, Ультрадесантник, что моими последними словами в этой

вселенной станут ответы на твои вопросы?

– Так и будет, если ты хочешь достойной смерти. Смерти, которая подобает космическому

десантнику, а не трупу из прогнившего мяса, который сбился с пути ради ложного

просвещения.

– Мальчишка, иди приникни к отцовской груди, – шипит Несущий Слово. – В великих

делах галактики ты всего лишь дитя, а твой прародитель вскармливает катастрофу.

– Где Унгол Шакс, Несущий Слово? – повторяю я, силясь удержать себя в руках.

– Те, кто страшится великих истин нашего времени, недолго задержатся во вселенной, –

не сдается отступник.

– Дольше, чем ты, кузен, – произношу я и киваю Молоссу, который отстегивает свой

цепной меч и активирует оружие, издающее гортанный рев.

– Отставить, – гремит позади нас властный голос.

Я оборачиваюсь. Во мраке шагает тетрарх собственной персоной. Таврон Никодем –князь

Сараманта, тетрарх Ультрамара, чемпион самого Робаута Жиллимана, а ныне скромный

повелитель аркологии Магнези.

Впрочем, это обстоятельство не мешает Никодему держаться еще более царственно. Его

броня безупречно отполирована. Оружие блестит, демонстрируя ухоженность и

смертоносную эффективность. Алый плюмаж шлема, зажатого подмышкой

бронированной руки, повторяет цвет птеруг и мантии. Плащ струится за тетрархом в

сыром мраке пещер, словно кровавая река, и откидывается вбок, приоткрывая

инкрустированный драгоценными камнями Крукс Ауреас – эмблему чемпиона.

Несведущий глазу может усмотреть в подобном церемониале излишек тщеславия. Во

время войны у слуг и сенешалей должны быть более важные дела, чем лакировка

филиграни наплечников тетрарха. Но, как и во всем остальном, Никодем поставил

стратегию выше самомнения.

Как и саму аркологию, души людей требовалось укреплять. Жителям Калта,

подвергнувшимся истреблению и вернувшимся к неприглядному процессу борьбы за

жизнь под землей, необходим был символ гордости и упорства. Перед лицом катастрофы

нет более подходящих символов главенства и величия Ультрамара, чем сами Легионес

Астартес. Никодему нужно было, чтобы люди ощущали достоинство и значимость, чтобы

чувствовали их в себе, пусть даже обладая столь малым. Войну еще необходимо вести, и

тетрарх не может допустить, чтобы пустота в сердцах людей заполнилась поражением, иначе эта война будет проиграна еще до начала.

Никодем наделен глазами примарха, и я чувствую на себе знакомый укоризненный взгляд

Жиллимана.

– Семнадцатый Легион нам больше не кузены, – произносит тетрарх, приближаясь в

сопровождении двух почетных стражей. Он отдает шлем и протягивает руки в блестящих

перчатках. Один Ультрадесантник кладет в руку мастерски сработанный болт-пистолет, а

другой – магазин с драгоценными боеприпасами. – Они вестники собственного забвения.

Нам неинтересны их слова. Единственное, что оправдывает наше внимание – их гибель, и

мы станем ее орудием.

Таврон Никодем подходит к коленопреклоненному Несущему Слово. Отступник

намеревается заговорить, но тетрарх всаживает ему болт в череп, прежде чем слова

успевают сорваться с потрескавшихся губ. По пещере расходится эхо выстрела.

– Я понятно говорю? – спрашивает он.

– Да, тетрарх, – хором отзываются Ультрадесантники.

Никодем кивает.

– Сержант Аркадас.

– Да, мой повелитель.

– Работа 82-й роты здесь завершена, – произносит тетрарх. – Пусть твои люди соберут

оставшиеся припасы: заряды, фляги и силовые батареи. Если понадобится, собирайте по

одному болту. Все, что мы сможем обратить против этих ублюдков в доспехах, когда они

вернутся. Остальное бросьте гнить.

– Да, сэр.

Аркадас, Молосс и Ультрадесантники расходятся.

– Тетрарх, – подаю я голос.