Знак Калта

и отчаяния. И воплей. Воплей, которые возвращались с полной и подлинной силой.

Вечных воплей экипажа «Кампанилы».

Его тело продолжало ухмыляться.

– Приятно наконец поговорить с вами, мой повелитель, – обратилось оно к воину Легиона.

Так приятно.

***

Гибель надежды. Вот чего пытался добиться XVII Легион, и они были близки - очень

близки. Граждане Калта были невинными очевидцами войны, которую не могли даже

надеяться понять, и все же пострадали сильнее всех.

Однако надежда не умерла. Те из нас, кто выжил, перегруппировались и продолжили

сражаться в тенистых пещерах под разоренной поверхностью. Каждому из нас было

известно, что пока мы держимся, XVII Легиону не достичь основной цели - не сломить

жителей Калта. До этого далеко.

Надежда тянулась к жизни в пещерах, словно к маяку, а маяк всегда светит ярче всего в

самые темные бездны ночи. Это представляется уместной аналогией, если учесть, чему

еще было суждено произойти.

***

емнее тьмы

Роб Сандерс

Я встряхиваю болтерный заряд в сжатой бронированной перчатке. Он гремит, словно

игральная кость. Как и игральная кость, он ждет результата. Результата, который

неизвестен в замкнутом пространстве перчатки, реализации, которую он может найти

лишь в патроннике висящего на поясе пустого и враждебного пистолета. Я чувствую

неотвратимость снаряда, он кажется горячим, как будто может прожечь керамитовую

ладонь. Отягощенный грядущей погибелью, которую он несет, снаряд – терпеливое

воплощение формы и функциональности. Он жаждет совершенства. Как и сами

Ультрадесантники, он сотворен ради единственной цели – забрать жизнь.

Кто я такой, чтобы противиться неизбежному? Кто я такой?

Мое имя, насколько оно вообще имеет значение – Гилас Пелион. Братья зовут меня

«Пелион Младший», поскольку это имя носили и другие, совершившие гораздо больше, чтобы заслужить место в истории Легиона. Я достиг многого, однако каждый день стою

плечом к плечу с чемпионами и героями, ведь сыны Жиллимана благословлены многими

доблестями и победоносными традициями. Мой пистолет обрек на смерть множество

ксеномерзостей, клинок моего меча – судный день для всех, кто отвергает милосердное

предложение Императора об объединении. За свой малый вклад в дело воссоздания

Империума я заслужил звание гонорария ордена.

Магистр моего ордена погиб, защищая благородный Калт. Тех, кто остался от 82-й роты, возглавляет сержант Аркадас, а я иду впереди с клинком в руках, прорубая дорогу сквозь

новых врагов. Брат Молосс несет изодранный ротный штандарт. В тесноте скальных

лабиринтов аркологий Калта не хватает места для грозного знамени, однако это мало что

значит для Молосса. Штандарт – его часть, и похоже, что самая славная часть. Как и

многие из тех, кто несет такое бремя, сержант скорее расстанется с рукой, держащей

знамя, чем с самим знаменем.

Атаковав в лоб, мы заняли аркологию, известную как Танторем. Нашим убежищем от

солнечной бури стала аркология Магнези – прохладный мрак скального анклава стал

подземной утробой, откуда упорные жители Калта могли начать все сначала. Ослепшие от

солнца, покрытые рубцами, опаленные и отмеченные, они отказались дать умереть

благословенной памяти о родном мире.

Калт выжил. Этот крошечный уголок Ультрамара устоял.

Со временем пещеры с колоннами стали центрами тяжелой промышленности и пищевого

производства. Извилистые катакомбы превратились в магистрали, вдоль которых

тянулись импровизированные жилые блоки и гроты.

Арки стали блокпостами, а сводчатые пещеры дали приют почтительным толпам,

собравшимся поблагодарить Легионес Астартес – сынов Жиллимана, оставшихся

Ультрадесантников. Неважно, что нас тоже бросили на пораженном недугом Калте.

Казалось, что одно только наше присутствие дает выжившим надежду и цель. Им

передалась наша решимость сражаться за то, что осталось от планеты.

Как нам и предназначено от рождения, мы продолжали сражаться. Битва за Калт ушла

вглубь, превратившись в подземную войну. Враг оставался тем же самым: наши кузены из

Несущих Слово, которые несли с собой непрошеную ненависть и позор крушения

братских уз. Они стали темными светочами, к которым стекалось множество обладавших

слабым разумом, и объединились с демонами. Возможно, это новое товарищество должно

было заменить старое? Ставки не изменились, и уже не могли стать еще выше. Мы

сражались за тела и души нашей маленькой империи. Мы были щитом, о который

расшибались враги, отчаянно жаждавшие крови невинных.

Защищая эту кровь, мы перенесли бой в глубины – в аркологии и лежащую за ними тьму.

Мы высекли в спасительной скале нашего убежища наблюдательные посты, тактические

опорные пункты и Аркрополь – форт Ультрадесанта, господствующий в куполе примарис

системы Магнези.

Инстинкт завоевания – неодолимая генетическая черта – вел нас сквозь камни, дым и

развалины. Как всегда, мой меч был впереди, поскольку боеприпасы к оружию дальнего

боя теперь стали редкими и драгоценными. Он привел меня и моих братьев в аркологии

Туркион и Эдант. Битвы были кровавыми, а туннели тесными, и меч с боевым щитом

чередовались как день и ночь. Мы пробивали себе путь к грязной победе по перекрытым