Знак Калта

отвисла челюсть от изумления, а хватка ослабла, дав Меллисен возможность ударить его

локтями по предплечьям, разорвав захват. Она откатилась в сторону, и Крадж упал из

трещины в потолке пещеры, побежав по обломкам скорее как животное, нежели как

человек.

Бланшо повернулся навстречу нападающему Краджу, но Меллисен сделала ему подсечку.

Он упал назад, и лейтенант прижала его к земле. Крадж поднял кусок камня и обрушил

ему на голову.

Нет. Душа Бланшо отчаянно закричала из-за неисполненного долга. Повинуясь инстинкту, Бланшо целиком отдался источнику силы, которая завела его столь далеко. Булыжник

Краджа двигался по дуге целую вечность, и этой уймы времени хватило, чтобы внутри

Бланшо что-то зашевелилось. Оно извивалось, словно угорь, но сидело в теле плотно, как

рука /лапа коготь железо/ в перчатке.

А потом раздался /аххххх, здравствуй и прощай/ насмешливый шепот.

И Бланшо закричал.

Он кричал не вслух. У него больше не было такой привилегии. Тело более ему не

принадлежало. Кричал его разум. Он визжал, оказавшись в тюрьме, зная, что из нее нет

спасения. Выл, сокрушенный не булыжником Краджа, а жестким камнем истины. Теперь

Бланшо видел правду о шепоте.

Всегда с тобой. Всегда в биении твоего пульса.

Слова были сказаны на человеческом языке, однако были позаимствованы. Голос состоял

из гниющих снов.

Тварь внутри тела Бланшо выбросила вперед руку и раздробила камень Краджа в пыль.

Широко растопыренными пальцами она обхватила лицо Краджа. И сдавила.

У Краджа был плотно сжат рот, его зубы дробились друг о друга, и он издавал все

нарастающий вопль чистейшей муки, пока рука не раздавила переднюю часть черепа в

кровавую кашу и костяные обломки.

Меллисен отпрыгнула назад, но ей не хватило скорости. Такого не смог бы ни один

человек. Удар ноги переломил ей хребет и отшвырнул прочь. Она осталась лежать среди

мусора, словно выброшенная тряпичная кукла.

А затем Бланшо остался по-настоящему один. Он мог видеть глазами, ранее

принадлежавшими ему, но теперь на краю зрения корчилась тьма, колыхающаяся чернота

ночной порчи. Его тело оглядело бойню и улыбнулось.

Работать вместе. Убивать вместе. Как раньше.

К отчаянию Бланшо добавился намек на вопрос.

Вспомни, пляшущая плоть, вспомни, как помог этому страннику. Вспомни слова,

которыми мы обменивались.

Они не говорили. Тварь лгала. Он мог быть уверен в этом последнем обрывке своей

гордости.

Слова в пустоте, слова от имени к имени, пляшущая плоть хорошо слушает в бесполезной

надежде. На Веридии Максим.

На Бланшо обрушилась громада. Его подхватило чудовищной волной, воспоминания

поднимались на поверхность, и картина обретала очертания. Волна несла его к горе.

Словам твари невозможно было сопротивляться – когда она зашептала, он отчетливо все

понял, а затем увидел, что правда может быть не менее ужасной, чем ложь.

Вокруг мысленных созвучий скользнул смешок. Тварь повторила слова, которые уже

произносила раньше. Слова, ставшие началом ее нападения на Бланшо и заразившие его.

– Веридий Максим, мы устранили сбой вокса. Пожалуйста, ответьте.

Бланшо ответил. Он заговорил с тем, что считал экипажем, и тем самым позволил твари

завершить кошмарное путешествие.

Нет. Не с экипажем, а с этим странником. С тьмой, которую они поглотили, и которая

поглотила их. Мы говорили. Я переместился. Мне все равно, как это делать – на кораблях

или по путям, созданным речью. Мы говорили. Ты впустил меня. На Калт. В себя. Мы

зашли далеко. Мы славно странствовали.

Тварь подняла лазпистолет Меллисен. Теперь закончить начатое. Скоро придут гости.

Новые слова. Новое странствие.

Она направилась к раскопу.

Бланшо сопротивлялся. Он боролся за свое тело, а когда его постигла неудача, стал

бороться за то, чтобы умереть. Странник не дал ему сделать ни того, ни другого. Он

заставил Бланшо наблюдать за последней бойней, а затем три дня неотрывно глядеть на

тела, пока через завал не пробилась спасательная группа из другой аркологии.

Появилось отделение солдат в серой запыленной форме. Их сопровождал один офицер-

легионер из Ультрадесанта.

Люди уставились на единственного выжившего. Тот уже выбросил лазпистолет и сидел, сгорбившись в тщательно изображенной позе отчаяния. Гигантский воин едва глянул на

тварь-Бланшо, осматривая тела и двигаясь дальше в поисках угрозы.

Взгляд твари следовал за космодесантником.

Поговори со мной.

Перед ней присел сержант пехоты.

– Есть еще выжившие? – спросил он.

Тварь не ответила человеку, однако ее рот открылся.

– «Кампанила»…

Легионер замер от омерзительного хриплого звука. Устрашающий боевой шлем

повернулся.

«Не говори с ним! – взвыло сознание Бланшо. – Убей его! Прошу! Прошу, убей его! Убей

сейчас!»

Кашель. Язык облизнул губы, и они скривились в улыбке.

– Я впустил «Кампанилу».

Легионер одним шагом оказался возле странника. Он поднял существо за шею. У Бланшо

вспыхнула надежда, что массивная перчатка сожмется, выдавив из кошмарной твари не-

жизнь. Но вместо этого космический десантник яростно заговорил через решетку

аугмиттера.

– Что ты сказал?

К Бланшо приближалась окончательная тьма, его затягивало в бесконечную бездну зубов