Знак королевы вампиров

— Позаботьтесь о себе, госпожа: я буду страдать, если узнаю что с вами что-то случилось.

— Ты мог бы остаться и сам за этим проследить. — Она не собиралась говорить такое, но внезапно поняла: это то, чего она хотела. Если он попробует уйти, она заставит его остаться.

Он снова покачал головой. На его лице появилось сожаление.

— Мое сердце больше всего на свете хочет быть здесь, я готов пожертвовать своей душой. — Он осекся, осознав, что сорвалось с его губ помимо его воли, потом продолжил: — Защищать вас, спать с вами, выяснить, что заставляет вас улыбаться, — он поднес ее руку к губам. — Но я обещал, моя госпожа, я обещал другу, что приду к нему на помощь. Что я помогу ему в битве, и неважно, насколько бессмысленной я ее считаю.

Но ты мой. Ты поклялся мне в верности.

Она не знала, откуда появилась такая нелепая мысль, но она ее сильно расстроила. То, в чем не было смысла, обычно ее злило. Она выдернула руку из его руки.

— Что ж, играй в свои глупые игры. Не мне умолять, чтобы мужчина остался со мной.

Ей было больно не столько от уколов собственного «я», сколько от того, что она увидела у него в глазах. Она не хотела бы этого видеть. У нее было много дел, но он лишь на одну ночь очутился рядом. Сокровище, которое, как она чувствовала, бесценно.

— Если я обидел вас, моя госпожа, я сделал это не намеренно.

Она вздрогнула, когда его губы коснулись ее напряженного плеча и задержались на нем. Прежде чем подняться, он вновь укрыл ее простыней. Она слышала, как он встал и пошел к выходу из палатки.

С ее скоростью она успела завернуться в простыню и догнать его возле выхода из палатки, когда он сделал всего один шаг наружу. Она выбежала из палатки и схватила его руку. Восходящее солнце осветило ей плечо и руку, оно жгло ее в полную силу, но она держалась. Когда он повернулся, что-то худшее, чем солнечный свет, обжигало ее изнутри. — Сэр рыцарь, позаботьтесь о себе. Если… если вы сможете прийти ко мне в другой раз, я буду рада вас увидеть.

— Сомневаюсь, что мы увидимся в этой жизни. — В его голосе чувствовалось истинное сожаление. Он толкнул ее вперед, вглубь безопасной палатки. — Кровь Христова! Женщина, я умоляю тебя позаботиться о себе. — Он баюкал ее обожженную руку в своих руках, поглядывая на мелкие ожоги, но она в нетерпении схватила его за ворот кольчуги.

— Почему не в этой жизни? Почему ты так уверен, что умрешь?

— Мне приснилось, что я умру в этом походе. Иногда я точно знаю, что произойдет. Надеюсь, мы еще встретимся здесь или, может, где-то в другом месте. Вы — самый драгоценный дар, который я когда-либо получал от жизни. Господу придется отправить меня в ад, потому что в раю ничто не сравнится с вами.

— Твоя кровь со мной, — сказала она резко, отчаянно. — Я всегда буду знать, где ты. Я узнаю, когда ты умрешь.

— Это мне нравится, — и он задумчиво улыбнулся. — Возможно, вы придете навестить меня в моих снах. И подарите мне глоток прохлады, зелень ваших глаз.

Он провел губами по ее руке, где плоть уже начала залечиваться, затем его глаза вернулись к ее лицу. Он так сосредоточенно смотрел на нее, что она не могла ни о чем думать, а в глазах почему-то собрались слезы — в глазах той, которая никогда не плакала.

Со вздохом он прижал ее к себе для еще одного поцелуя. Он держал ее, как мужчина держал бы женщину, которую любит. Она видела, как это делают другие, но сама никогда не переживала таких ощущений. У нее был один лишь миг, чтобы почувствовать жар его тела, обветренные губы, коснуться жестких волос, а затем он ушел. Прочь из палатки, в мир, иссушенный солнцем, где она не смогла бы быть рядом, не превратившись в пепел.

Она так и не спросила, как его зовут. Три дня спустя она знала, что он мертв.

1

Наши дни.

Лисса открыла глаза, ничуть не удивившись тому, что они полны слез. Она словно выплывала из воспоминаний о рыцаре.

Хотя очень высоко ценила Томаса, она в отличие от него не могла поверить в то, что Джейкоб, ее смертный слуга, изначально был частью ее тысячелетней жизни. Но с Джейкобом — и только с ним — она чувствовала себя так радостно, как с тем рыцарем, и это заставляло ее волноваться.

Если бы она принадлежала к другому типу женщин, она бы ухватилась за эти воспоминания как за спасательный круг. Они означали бы, что ее недавнее решение — дать Джейкобу третий знак, что было равносильно для него смертному приговору, — было уже предопределено. Сам Джейкоб пытался успокоить ее, напоминая о том, что он сам настоял на этом. Но леди Эллисса Аматерасу Ямато Вентворт, последняя королева вампиров Дальневосточного Клана, никогда не сдавалась на волю смертного. Вся ответственность лежит на ней.