Знак кота. Гнев оборотня

Леопард, символ власти — этот символ крепко врезался мне в память, — и крыса, крыса, несущая смерть всему живому.

Глава двадцатая

Привыкшему к тишине и спокойствию окраин империи Вапала кажется невероятно шумным местом — хотя не скажу, чтобы мои уши болели от грохота. Открытые всем ветрам музыкальные мобили, бывшие неотделимой частью внутреннего города, названивали свои мелодии с утра, когда их отвязывали, и до самого вечера. На улицах бурлила жизнь, что ни день прибывало всё больше торговых караванов и путешественников, и порой на улицах толкалось столько народу, сколько обычный обитатель из провинции не видел даже на праздничных пирах.

Я надеялся, что Равинга просветит меня ещё о многом, и в то же время мне не хотелось ввязываться в спор на эту нелепую тему о том, чтобы я стал одним из претендентов на Трон Леопарда. Кукольница словно околдовала меня в тот вечер своими намёками и недомолвками. Но на следующее утро она ни о чём таком не напоминала, и мне тоже не хотелось говорить об этом.

В лавке толклось полно людей. Куклы Императора пользовались огромным спросом — даже самые дешёвые глиняные фигурки, которые шли всего за пару фруктов, за связку хвороста, если уж кошелёк был совсем пуст. Обычай велел каждому выставить такую фигурку над дверью своего жилища — пусть даже над дверью полуразвалившейся хибары. А тем, кто совсем не мог заплатить и кому только оставалось с завистью смотреть на счастливчиков, Равинга с Алиттой давали куклу просто так, даром. Пусть Император слился с Великим Духом, всё равно частица его силы останется с теми, кто почитает его.

В такое время другие куклы почти никто не покупал, и поэтому я смог не торопясь рассмотреть их. Здесь были мужчины, женщины, дети, жители всех королевств, всех сословий, начиная от Королев, придворных и гвардии и заканчивая слугами и рабами — вес, буквально все были представлены здесь.

Вот целая группа пустынных разведчиков, верхом, в полном снаряжении, даже со смертоносными засапожными ножами — хотя смертельные поединки на таких ножах уже ушли в прошлое и теперь их носили больше для красоты. По верхней полке шагал целый торговый караван. Здесь были собиратели соли из Аженгира, с ветками, поблескивавшими от кристаллов, и проводники песчаных саней из Тваихик, со своими лёгкими повозками. Не забыли и про шахтёров Сноссиса, и про моих земляков. Но, конечно, впереди стояли господа и госпожи народа Вапалы, от последнего уличного уборщика и до Королевы с её двором.

Воплотив в своих куклах примеры всех двуногих обитателей пяти королевств Равинга не забыла и о четырёхногих. Здесь резвились котти, играющие и вышедшие на охоту, ориксы с неподрезанными рогами, терпеливые и выносливые яки, свободные и в упряжи, и целый уголок песчаных котов.

Зная, что в Вапале песчаных котов считают сущим наказанием и лучшей добычей на охоте, я был изрядно удивлён, насколько подробной и жизненной оказалась коллекция Равинги. Настоящие, свободные песчаные коты, живущие свободной жизнью, как Мирурр и те, что собирались на праздник. Такие куклы никогда не смог бы создать тот, что видел котов только издали или убитых на охоте.

Я часто задумывался о шрамах на руке моей хозяйки, спрятанных под браслетом. Она не сказала о них ничего, просто показала мне и всё. Когда Равинга вошла в этот другой мир и почему? Я присмотрелся к рукам Алитты — у неё такой метки не было.

Я с детства был приучен к терпению, но иногда мне хотелось встать перед Равингой и потребовать от неё ответов, и не отговорок, а прямых ответов. С того самого вечера, когда она показала мне чёрный шар — я даже не заметил, как она его убрала, так был ошеломлён увиденным, — с того вечера она почти не уделяла мне внимания, почти всё время проводя в лавке или в мастерской.

На второй день я принялся помогать им — первый день я провёл на рынке, у лавок ювелиров и камнерезов. Дважды я видел украшения, несомненно, вышедшие из–под рук моей сестры, их продавали по такой цене, что Кура, по–моему, просто онемела бы. Я даже начал прикидывать, как бы привозить её работу напрямик в Вапалу, где её изящные изделия нашли бы настоящих ценителей, да и сырья, необработанных камней, таких, как здесь, на наших ярмарках не сыщешь.

Равинга торговала не только в своей лавке, она ещё держала место на рынке, и в торговые дни её слуга Манкол носил туда дешёвые куклы. Я помогал ему донести и поставить прилавок, прежде чем отправиться по своим делам.

Бирюзу, что принёс с собой из пустыни, я продал за несколько серебряных пластинок, и это показалось мне славной сделкой, хотя уверен, знай я местный рынок чуть получше, то продал бы их ещё выгодней. Но мне было не до того — кругом открывалось столько необычного!