Знак кота. Гнев оборотня

Серебристые, как луна, глаза смерили меня с ног до головы. Затем взгляд замер на медальоне, который я решился надеть для такого дня. Леопарды и песчаные коты не связаны кровными узами. Многие поколения леопардов вместе с вапаланскими воинами охотились на котов. Леопард оскалил зубы, клыки угрожающе блеснули. Он стоял так всего мгновение, а затем подошёл прямо ко мне и хищно раскрыл пасть, словно увидев желанную добычу. Он не рычал, как делал это, выбирая других.

Кругом шарахнулись прочь, и я остался с леопардом один на один. Он ещё раз взглянул мне в глаза, и теперь, как бы мне ни хотелось улизнуть в ближайшую улочку, удрать от этого зверя, я понимал, что пути к отступлению нет. Между мной и лестницей, на которой стояло четверо уже выбранных, образовалась свободная дорожка, леопард повернулся и зашагал по ней. Я поплёлся следом, расставшись с надеждами обмануть судьбу.

Толпа вокруг взорвалась возбуждённым гомоном с акцентами всех королевств. Я гадал, не случалось ли такое прежде, и досадовал, что это случилось со мной. Я не был добрым молодцем, закалённым пустынными патрулями, уважаемым в своём клане или Доме. Те, с кем мне придётся соперничать, отличались от меня так лее, как небо от земли.

Я приближался к своим землякам, кауланам, и хотя почти все они уступали мне дорогу, нашёлся такой, что твёрдо загородил мне путь. Он стоял ко мне лицом и, посмотрев на него, я понял, что в этот миг мой братец питал ко мне уже не презрение, а чувство, весьма близкое к ненависти. Я заметил, как он стискивает кулаки, словно жалея, что в них нет оружия. Сузившиеся глаза затянуло непроницаемой пеленой. Словно мы были не родными братьями, а закоренелыми, заклятыми врагами.

Леопард, пройдя мимо, снова уселся на ступенях и застыл, как изваяние. Однако Каликку вовсе не собирался пропускать меня. Стало совершенно ясно, что он преисполнен решимости не допустить меня к тем четверым, выбранным судьбой — или капризом зверя.

— Это простой прислужник! — взметнулся его вопль, и все кругом притихли, прислушиваясь. — Этот человек — простой пастух, носильщик! Он недостоин…

Теперь он повернулся и обращался к нашей Королеве, которая спустилась на пару ступенек ниже, тоже удивлённая странным выбором леопарда.

— О Великая Госпожа, этот человек — позор для народа Каулавс! Его нельзя избирать, он опозорит наше королевство! Неужели он будет избран?

Но рядом с Королевой Аломпрой Заканной встал Герольд. И он ответил моему брату:

— Молчать! Не нам судить, кто должен бороться за корону, — рука глашатая качнулась в сторону, почти касаясь головы леопарда. — Издревле это право отдано его роду, выбирать, кто должен пройти испытания. Или ты осмеливаешься оспаривать волю слуги Великого Духа? Пусть будет избран даже аженгирский невольник — даже ему будет дарована возможность испытать судьбу!

Мой брат не смел более возражать, но в глазах Каликку я прочёл охватившее его бешенство. Один из товарищей дёрнул его за плечо и оттащил в сторону, наконец освободив дорогу. В этот момент мне больше всего хотелось крикнуть, что Каликку прав, что я не воин, что даже в доме своего отца я был всего лить слугой. Но я знал, что этим ничего не добьюсь. Моя судьба решилась, когда леопард взглянул в мои глаза.

Вот так получилось, что я вернулся в дом Равинги, чтобы забрать свой мешок, под охраной личной гвардии королевы Аломпры. Мурри не показывался, и я надеялся, что он хорошенько спрятался. Я был уверен, что кукольница сумеет вывести его из Вапалы.

Равинга сама собрала для меня мешок, добавив к нему отличное новое одеяло и дорожную одежду — крепкие сапоги, куртку и толстые штаны, всё отличного качества. Я переоделся, оставив богатый костюм, который она подарила мне раньше, и взял в руки кифонг. Этот инструмент будет лучше оставить здесь, в безопасности. Я нашёл Алитту в лавке и протянул кифонг ей:

— Теперь его место — в твоих руках, девушка.

— Как пожелаешь, — холодно ответила она, а потом добавила: — Да пребудет с тобою Дух, о искатель трона.

Гвардейцы привели для меня орикса. Он заупрямился, не желая нести тюк, пока я не успокоил его, припомнив навыки, которым научился со скаковыми животными отца.

У меня не было времени, чтобы как положено проститься с Равингой, но я знал, что она желает мне удачи. Когда я вскочил в седло, то заметил, как сложились её пальцы в почти незаметном знаке, призывающем благоволение Великого Духа. Но ещё удивительнее было то, что Алитта, стоявшая в тени за спиной хозяйки, сделала тот же знак.

Согласно обычаю каждый из испытуемых начинал путь со своей родины, и потому мы двинулись к границам Каулаве. В первую же ночь, как мы остановились на ночлег, я почувствовал себя очень и очень одиноким. Сопровождавшие меня воины говорили со мной отстранённо вежливыми голосами, в которых не находилось ни крупинки тепла. Чаще всего они просто сторонились меня, хотя я чувствовал, что ни одно мое движение не остаётся незамеченным.