Знак Лукавого

Пулеметчик, оставшийся в бэтээре, был, видно, отчаянным смельчаком. Или, может быть, просто сумасшедшим. Пулемет, нацеленный в брюхо твари, захрипел сбивчивыми очередями. Я зажмурился, ожидая нового смертоносного фейерверка. Но твари, кажется, не было дела до такой пустяшной щекотки. Она продолжала сотрясать воздух трепетом своих крыльев и высматривать или выжидать чего-то.

Почти одновременно в чудище полетели две «Стрелы». Одна прошла мимо, другая угодила в корпус твари и полыхнула огнем разрыва. Нет, оказывается, ракетный обстрел был монстру не совсем как с гуся вода. Взрыв придал твари такой толчок, что она чуть не зацепилась крыльями о землю. Плато огласил новый жестяной крик чудовища. Он был теперь настолько оглушительным, что я на несколько секунд буквально лишился слуха. И все, что в эти секунды происходило, смотрелось как немой фильм без музыкального сопровождения.

За какие-то доли секунды тварь выправила свое положение в воздухе, развернулась в том направлении, откуда пришли ракеты, и вскоре фейерверк все-таки последовал. Струя пламени дважды брызнула в подножие «гриба», скрытое от меня зарослями и скальным выступом. В мои оглохшие от металлического крика твари уши пробился чей-то нечеловеческий крик. И очень быстро смолк. Только шипящее потрескивание наполняло дрожащий от вибрации крыльев чудища воздух. Черный торопливый дым спешил выбраться из скрытой от моих глаз расщелины на гладь плато и рассеяться над нею, хотя я не ощущал вокруг ни малейшего ветерка.

У меня свело скулы, и что-то противно-кислое заполнило рот. Я с каким-то не то чтобы трудом, а просто преодолевая начавшиеся у меня спазмы, стал пятиться туда, куда меня упорно толкал Тагара, – в расщелину скалы.

Но в это время события опять – в который уж раз – приняли новый оборот.

Ист (про него я, кажется, и забыл вообще) все-таки взял инициативу на себя. От вездехода, у которого оставался до сих пор, он вдруг развернулся лицом к твари и, расставив руки в стороны, двинулся ей навстречу. Он так мне и запомнился – растопыренным крестом, бесстрашно идущим навстречу своей погибели.

Кажется, он запел. Впрочем, нет. Запел – не то слово… Он стал, скорее, говорить с тварью на ее жутком скрежещущем языке. Повторяя что-то одно и то же снова и снова. В этом было что-то невероятно жуткое – в нечеловеческом пении, нечеловеческой речи человеческого на вид существа. Я даже не мог понять, как обычные голосовые связки могут издавать эту хрипящую смесь звуков – высоких и низких. И в этой кошмарной какофонии присутствовала тем не менее какая-то гармония.

Нечеловеческая, выворачивающая душу, но все-таки гармония.

И какое-то действие этот ритуал возымел. Тварь замерла, словно прислушиваясь, снова развернулась в нашем направлении. Точнее, в направлении смело движущегося к ней Иста. Но в том-то и было дело, что я и Тагара находились почти точно у него за спиной. Как говорится – на линии огня.

На какое-то время – довольно долгое в масштабе молниеносно протекающих событий этого сражения – мне даже показалось, что этот безумный подвиг «магрибинца» не был напрасным. Тварь вроде бы замерла, остановилась в воздухе, словно задумавшись. Потом начала забирать вверх, будто вознамерилась отправиться отсюда восвояси. Но это оказалось иллюзией.

Чудовище всего лишь набирало высоту, чтобы спикировать на свою новую жертву. Я и глазом не успел моргнуть, а когтистые птичьи лапы уже сомкнулись на теле Сумеречника. Его речь мгновенно оборвалась с каким-то булькающим звуком. И опять все заглушил крик чудовища. Я мог только тупо смотреть на то, как тварь со своей добычей свечкой ушла в небо и на какие-то считанные секунды зависла на высоте, где она казалась действительно просто диковинным насекомым.

И там она разжала когти.

Я не знаю, был ли Ист еще жив, пока проделывал свой последний путь до древних камней плато. Скорее всего, хватка когтистых лап была для него смертельной. Летел он к земле, вращаясь и по-прежнему раскинув руки в стороны, словно воплощенный символ христианской религии. Казалось, этот сделавшийся крестом человек летит прямо на меня. Но, конечно, это только казалось. И через несколько секунд нелепая фигура исчезла из моего поля зрения, скрывшись за ближними зарослями. Я еле ощутил удар о землю где-то неподалеку.

И снова ящер-мотылек царил в воздухе.

– Вот и взял на себя… Вот и справился… – услышал я позади себя полный досады голос Дуппеля. – Лучше б мы у него и не задерживались, идиоты!

Неудивительно, что, как ни вглядывался я в стороны и в даль, не мог его обнаружить. Оказывается, он все время находился в двух шагах у меня за спиной. Уж не знаю, потому ли, что считал необходимым продолжать присматривать за мной, или потому, что считал эту позицию наиболее надежной. Я смог только выразительно посмотреть на него. Причитания в момент опасности всегда донимали меня больше, чем сама опасность. Мне было что вспомнить на этот счет. Я показал Дуппелю кулак.

– Мать вашу так… – простонал он. – Черт нас понес на это плато…