Знак Наполеона

Едва слышный шепот, больше похожий на дрожание воздуха, прокатился по замершей в ожидании толпе. — Pronto. Pronto estará aqui. — Скоро. Уже скоро она будет здесь.

Но шепот исчез почти так же быстро, как и возник. Внезапный порыв ветра сорвал его с губ и унес ввысь над толпой, в теплую ночь, словно осенний лист.

Вместо него послышался отдаленный звук трубы. Ее печальный, похожий на женский, плач эхом разнесся над булыжной мостовой. В этот раз люди даже не пытались сдержать возбуждение, их лица озарил странный внутренний свет.

— Ahora viene. Viene La Macarena. — Она приближается. Макарена приближается.

Люди, стоявшие почти в десять рядов с каждой стороны улицы, хлынули к барьерам, огораживающим дорогу. Темные камни мостовой, поблескивая в неверном свете, напоминали воды черной реки.

Мужчина позволил окружающим нести его вперед. Он стоял в толпе, но не поддавался ее настроению и пристальнее разглядывал лица окружающих, нежели приближающуюся процессию. Оторвался ли он от преследователей? Вряд ли им удастся обнаружить его здесь.

Внезапно он увидел собственное отражение в полированном ободе фонаря, который держала стоявшая перед ним женщина. Грубая кожа, мерные, горящие как угли глаза, резко очерченные скулы, рот с тонкими алыми губами, взлохмаченная копна светлых волос. Отчаявшийся человек. Ему представился одряхлевший лев, который стоял на утесе, в последний раз обводил взглядом свои владения и прайд, лежащий перед ним в лучах заходящего солнца.

Радостные крики вернули его к реальности. Появились первые участники процессии. Они безмолвно шагали в мрачных пурпурных плащах и остроконечных шляпах, лица были закрыты масками с прорезями для глаз, один нес черную свечу. Следом двигался оркестр, задавая ритм.

— Esta aqui! Esta aqui! — Она здесь! Здесь!

Маленький мальчик с золотистыми локонами, пробившись ближе к дороге, подпрыгивал, чтобы лучше разглядеть процессию. Мужчина улыбнулся его пылу и искреннему восхищению и на мгновение забыл о своем страхе.

— Todavia no. Ves? — Еще нет. Видишь?

Он подхватил ребенка и поднял повыше, чтобы тот мог увидеть, как много участников шествия еще должно пройти мимо, прежде чем появится серебряная платформа со статуей Вирхен де ла Эсперанца Макарена.

— Gracias, señor. — Мальчик робко поцеловал его в щеку и, махнув рукой, исчез в толпе.

Первая украшенная цветами платформа — со сценой вынесения приговора Христу Понтием Пилатом — медленно ползла мимо. Легкий порыв ветра донес слабый запах ладана и флердоранжа, и он сделал глубокий вдох, наслаждаясь им, как тонкий ценитель наслаждался бы ароматом хорошего коньяка. Как же до этого дошло? Все случилось так давно. Все забыто.

Он снова взглянул на процессию и увидел, что назаренос сменили два ряда пенитентес — тех, кто искал отпущения грехов. Босые, они несли на плечах тяжелые деревянные кресты. Печальная улыбка тронула его губы при виде разбитых окровавленных ног. Какая-то его часть страстно желала присоединиться к пенитентес; другая знала, что уже слишком поздно.

Внезапный просвет между участниками этой безрадостной процессии дал ему возможность увидеть противоположную сторону улицы. Там несколько служек, детей в одеяниях священников, раздавали сладости тем, кому повезло оказаться в первом ряду. Все улыбались, воздух звенел от смеха. Все, кроме одного человека, который прижимал к уху телефон и внимательно смотрел на него.

— Они здесь! — выдохнул мужчина. — Меня обнаружили.

Он бросился прочь, инстинктивно направившись против движения процессии, чтобы затруднить преследование. Локтями проложив себе путь через толпу, выбрался к узкой улочке и бросился по ней, миновав какого-то пьяного — тот мочился на дверной проем, и юную парочку, занимавшуюся сексом. На полпути он свернул в проулок, под свисающие с балконов яркие флаги и увядшие цветы.

Перевел дух у массивных деревянных ворот. Если верить прикрепленному на них знаку, в данный момент здание реконструировалось строительной компанией Педро Альвареса — то есть было пустым.

Взлом замка занял считанные секунды. Мужчина скользнул внутрь и закрыл за собой дверь, оказавшись в маленьком внутреннем дворике, покрытом испачканными в краске строительными инструментами и битой черепицей. Слева от входа была большая куча песка, на которой лежали собачьи экскременты.

Беглец подошел к колодцу. Колодец посреди дворика был заброшен, черная решетка, перекрывающая отверстие, делала висящее над ним ведро простым украшением. Это место годилось ничуть не хуже любого другого.

Спичка вспыхнула в темноте, мужчина поднес ее к маленькому блокноту. Сухая бумага мгновенно занялась, огонь стал жадно поглощать страницы, пока не остался один обугленный корешок. Он взглянул на ворота. Время еще было. Время, чтобы оставить хоть какой-то ключ к тому, что он обнаружил, пока не стало слишком поздно.

Нож вонзился в его ладонь, кровь хлынула из глубокой раны и потекла по пальцам, теплая и липкая. Он едва успел закончить, когда ворота распахнулись.