Знак небес

Константин вздохнул, не зная, как лучше начать. Шалость с тремя несчастными щепками, казавшаяся поначалу совсем пустяшной, князю уже давно таковой не представлялась. А уж о том, что скажет отец Николай, узнав о столь бессовестном обмане духовного владыки всея Руси, Константину даже и думать не хотелось.

Да и вообще, согласится ли священник при всей его чуть ли не маниакальной честности покрывать кощунственный княжеский обман? Ведь сам Константин почему на него решился? Да потому, что не верил он в то, что до времен средневековья, а это без малого двенадцать веков, дошла хоть одна малюсенькая стружечка от того самого креста, на котором распяли Христа. То есть, с его точки зрения, всем тем деревянным обломкам, большим и не очень, что во множестве хранились по церквям, соборам, костелам и монастырям, была ровно такая же цена, как и его щепкам. Ничуть не больше.

Но это его, Константина, точка зрения. А вот отец Николай, вне всякого сомнения, посмотрит на его аферу совершенно иначе. Но говорить было надо.

«Согласится или нет, – напряженно размышлял князь. – А если нет, то, может, лучше ему вообще не говорить? Хотя нет, рассказать-то все равно придется, иначе и вовсе конфуз может получиться, если киевский митрополит эту тему поднимет, а отец Николай в ответ вытаращит глаза в неподдельном изумлении и начнет в ответ мычать нечто нечленораздельное. И как тогда будут эти святыни выглядеть? Вот только как бы это половчее сказать, чтобы он скандал до небес не поднял?»

Слегка успокаивало князя лишь одно – версия появления этих щепок в Рязани была выдумана вполне правдоподобная, так что если только отец Николай, пусть и скрепя сердце, пойдет на обман, то особо врать и выкручиваться ему не придется. Если согласится…

– Я митрополиту киевскому, – начал он неуверенно, так ничего определенного для себя не решив, – две щепки, нет, не так, две частицы от креста господня отправил нарочным.

– Что ты отправил?! – ушам своим не поверил отец Николай.

Его можно было понять. Звучало это примерно так же, как если бы к самому князю подошел сын Святослав и сказал, что он это… ну, Париж с Лондоном, а заодно и Багдад с Константинополем подарил как-то черниговцам.

– Ну, от креста, – промямлил Константин, потупив глаза и боясь взглянуть на изумленного донельзя священника.

– Да где же ты взял такую святыню?! – переспросил тот недоверчиво.

– Я митрополиту все написал. Монах шел, из Константинополя возвращаясь. Он прослышал, что крестоносцы некоторые святыни, из числа особо чтимых, собрались на Запад увезти, а потому, чтобы они в нечестивые руки не попали, он их и выкрал прямо из святой Софии. Нес их в святые места, в Киево-Печерскую лавру, по пути же занемог в половецких степях, там и помер. А перед кончиной хану, крест у которого на груди увидел, все и рассказал – как да что. Хан же этот был моим шурином, Данилой Кобяковичем. Вот у него я их и выкупил. Только их три поначалу было, но одну я у себя в Рязани оставил…

Константин хотел было дальше сказать, что он это сделал для вящего правдоподобия всей версии, а потом открыть подлинное происхождение этих трех злополучных щепок, но просто не успел.

– Где она?! – возопил священник.

– У меня в малой гриднице лежит, в шкафчике, – опешил от такого напора князь, но в глаза собеседнику по-прежнему не смотрел.

– Совсем очумел! – всплеснул руками отец Николай. – Святыню в шкафчик запихать, будто щепку простую! Ты бы ее еще под кровать себе засунул! Ну, от Михал Юрьича, изобретателя нашего, и не такого ожидать можно было, но от тебя, княже!..

– Да я… – князь хотел уже выпалить про то, что никакая это не частица, но священник и слова не давал вымолвить:

– Это ж всем святыням святыня – понимать надобно. Ей же и въезд праздничный организовать требуется. Ай, ладно, – махнул он бесшабашно рукой. – Подождет пару дней наш митрополит. Не беда. А я сам всем займусь. Чтоб торжественно все прошло.

– Прости, отче, но я… – вздохнул Константин сокрушенно и тут же снова был перебит.

– Бог простит, а впредь такого не делай, – наставительно заметил отец Николай. – Хотя что это я, – он стыдливо хихикнул в кулак, – нешто такая великая удача дважды подряд улыбнется. Ну да ладно. Пойдем, пойдем, – заторопился он, увлекая за собой Константина. – Немедля святыню извлечь надобно. Я ею самолично полюбоваться хочу. Ишь чего удумал, – бормотал он на ходу. – В шкафчик запихать, будто деревяшку простую.

Идти от пристани до терема было не так уж и близко, и времени князю вполне хватило бы, чтобы сознаться. Но как это сделать, когда священник, окрыленный предстоящей встречей со святыней и летевший на всех парусах, практически не давал и слова вымолвить. Нет, Константин честно пытался, но…

– А ты когда же ее выкупил-то? – поинтересовался отец Николай.

– В конце весны еще, – смущенно ответил князь. – Только, отче…

– И до сих пор молчал?! – ужаснулся тот. – Мог бы, по крайности, мне сказать или хоть шепнуть. Да и вообще, не пойму я, чего тут таиться?