Знак Сокола

Казаки, не хотевшие возвращаться в Якутск, загалдели, шумно выражая своё неудовольствие идеей Васьки. Кто-то и вовсе предложил избрать нового голову, назвав Юрьева совсем уж вычурно, отчего Титов даже повернулся к стоявшим толпою казакам, глазами поискав виртуоза. Здоровяк Миша, тем временем, смерил вожака взглядом, полным презрения. Остальные сочувствовавшие появившейся новой силе, подобрались, готовые ввязаться в драку и хорошенько намять бока опостылевшему Ваське. Видя, что ситуация резко поменялась не в его пользу, Юрьев умерил пыл, а минуту спустя торжествующий Титов уже снимал с шеи верёвку.

- Мушкеты тоже вертай, Васька! - ангарец победно поглядывал на Юрьева и на побитом лице его торжествующе блестели глаза. - Ни к чему тебе они.

Обалдевший от подобной наглости бывший ватажный голова ничего Андрею не ответил, да и винтовки отдавать не собирался. По крайней мере, все. Он вернул лишь два ружья охотников, да четыре ангарки. Всё остальное, в том числе и револьверы, были им упрятаны среди остальной рухляди. К удивлению Титова, с Васькой остались не только его 'телохранители', но и семь других казаков.

- Попомни, Мишаня, мои слова, - на прощание, уже в предрассветной дымке сказал Юрьев, становясь на плот. - Жалеть ещё будешь, что сотворил дурное дело. Я повинюсь пред воеводами, землицу грызть буду, а ты яко изменщик станешь. Попомни!

- Андрей, будет ли нам прощенье за зимовье, али ты енто сказывал токмо для вызволенья от Васьки? - подошёл к Титову Мишка, когда обед был готов и казачки, налив себе ушицы в трофейные ангарские миски, с увлечением хлебали дымящееся варево.

- Отчего же? - удивился Титов. - Мои слова не пусты, а товарищи не звери.

Казак, с немалым удивлением назвавший ангарцу своё отчество - Лукич, объяснению Андрея был удовлетворён и более не поднимал эту тему.

После чего он доверительным тоном сообщил о костре, что видал прошлой ночью на левом берегу под чёрными великанами скал. Этим он привёл ангарца в неистовство, Андрей бурно выражал свои эмоции - что, мол, прежде молчал? На что тот меланхолично пожав плечами, дал своё объяснение:

- Откель мне знать, кто там. А може, тунгусы какие?

- Тьфу ты! - махнул рукой ангарец.

С вечера по берегу разложили три костра, дабы стоянку увидели с реки. И тут Титову второй раз за недавнее время улыбнулась удача. Уже на следующий день из-за крутобокой зелёной сопки показалось судно. Андрей ликовал, словно ребёнок, устроив импровизированные танцы на берегу. С воплем радости он показывал на приближающийся корабль. В какой-то момент Титову показалось, что его товарищи пройдут мимо и он, отвязав плот и вскочив на него, принялся отталкиваться от берега. Казакам пришлось помогать ему, да махая кусками цветной материи, обратить на себя внимание людей в корабле под зелёным стягом с косым крестом.

Ярошенко слушал внимательно, часто прерывая рассказ Титова, постепенно мрачнея. Наконец, отпустив Андрея, Аркадий взялся за казаков. До самой ночи майор слушал показания бородачей, робеющих перед вооружёнными и хмурыми ангарцами, зело рассерженными на них за спалённое зимовье и убитых товарищей. Конечно, основная вина за случившееся была на Юрьеве и его дружках, да на тех казаках, что решили возвратиться в Якутск. Положить всех, как предлагали иные горячие головы, Ярошенко не дал, решив отправить казаков восстанавливать порушенное ими поселение.

- Ночью связывались с идущими за нами ребятами, - говорил майор. - Четыре партии идут, так мы их обрадовали, что вместо намыва золотишка, будут валить лес. Благо инструмент есть.

- А теперь что, Аркадий? - спросил Титов. - На Ленский острог?

- Ты же не хочешь оставить этого Ваську без наказания? - усмехнулся Ярошенко.

Лена близ Ленского острога. Май.