Знак Вопроса 1998 № 02

Не буду касаться вопросов о пользе или вреде переименований, переноса столиц и т. д. Это разговор особый. Замечу только, что и в России, неподалеку от Казахстана, есть целый город, название которого очень близко к названию нынешней столицы Казахстана. Город этот — Курган. Некогда (судя по БСЭ) слово «курган» означало на тюркском «укрепленный холм». Но уже с XVI в. курганом в России стали именовать собственно «насыпь над могилой», а в отдельных случаях и целый комплекс погребальных сооружений.

Опять какие-то странности? Какая-то необъяснимая тяга наших — тюрко-славянских предков к ужастикам и щекотанию нервов? Разве такой вывод не логичен? Логичен и убедителен, если посмотреть на все это с точки зрения грубовато-прямодушного (а отнюдь не научного) атеизма и воинствующего индивидуализма.

Давайте попробуем взглянуть и на кремлевскую стену, и на мавзолей, и на Курган, и на Акмолу иначе, как бы с другой вершины мировой культуры — и соотношение прекрасного, притягивающего и мрачного, а то и отталкивающе-безобразного покажется совсем иным.

Вспомните мавзолей Тадж-Махал, этот неповторимый памятник вечно живой любви. Мавзолей. Усыпальница. А какая светлая красота! Случайно? Вовсе нет. Испокон веков у разных народов, исповедовавших самые несходные религии, места захоронения любимых и чтимых людей становились символами высшего существования. Существования, не ограничивающегося мимолетными контурами бренного тела.

К тому же люди верили, а во многих странах верят и поныне, что места эти таят в себе источники животворной силы, несущей избавление от самых различных недугов. Так, в Сирии даже чтят могилу, которая считается местом захоронения жертвы самого первого в человеческой истории убийства — Авеля. Хотя мавзолей находится на высоте примерно 1200–1400 метров и добраться до него нелегко, захоронение носит следы постоянного внимания. По свидетельству очевидца, вся могила «покрыта слоем ковриков и платков зеленых, желтых, красных». К ней и поныне привозят больных, жаждущих исцеления.

В Центральной же Индии, неподалеку от Бхопала, местом массового паломничества является святыня, чтимая всем буддийским миром. И святыня эта — ступа, считающаяся местом захоронения части останков самого Будды Гаутамы. Это хорошо нам знакомое по русским сказкам слово не имеет никакого отношения к страшной бабе-яге, а используется в совершенно ином смысле и не случайно обладает общим корнем с другим словом — «тепё», означающим погребальный холм. Сообщают, что при императоре Ашоке было воздвигнуто целых 84 тысячи ступ.

Казалось бы, места расположения таких холмов должны быть окутаны благоговейной тишиной или навевать настроение, напоминающее о картине Левитана «Над вечным покоем». Ничего подобного. «Ступы воздвигались обычно там, — говорится в «Истории искусств стран Востока, — где проходили шумные празднества с музыкой, танцами, процессиями, торжественными обрядами в честь духов-покровителей и местных богов».

Аналогичные примеры известны и в других культурах. Достаточно сказать, что название Эн-Неджефа (Ирак) — самого чтимого города шиитов — означает по своей сути почти то же самое, что Курган и Акмола. Это — «угор». То есть могильная насыпь. Назван же он так (по сообщению востоковеда О. Г. Герасимова) потому, что здесь захоронили одного из первых халифов (преемников пророка Мухаммеда) — «меч ислама», зятя и двоюродного брата Мухаммеда — Али, чтимого шиитами наравне с самим пророком.

История гласит, что Али был заколот отравленным мечом и, умирая, завещал похоронить его там, где остановится нога верблюда, несущего тело халифа. Воздвигнутая там же мечеть, судя по рассказам иракцев, не только святыня, но и одно из прекраснейших и богатейших сооружений мира.

Не удивительно, что в знакомом с исламом Казахстане тоже окреп культ священных могил — мазаров, в число которых вошла и чтимая «Акмола». И ничего уродливо-мрачного это название не несло тем, кто селился вокруг священного места. Скорее наоборот. Ведь смысл казахского слова «ак» — «белый» расщепляется словно солнечный луч; и если для кого-то из нас «Белая Могила» может стать тем, что навевает мысли о замерзающем в бескрайней, заснеженной степи ямщике, то для человека, чтящего мазары, белая значит еще и «светлая», излучающая мистические целительные силы. Иначе говоря, Святое Место. Святыня. (Ведь «ак» — «чисто белый». Сравните с певучим женским именем «Акжан» «Светлая (Чистая) Душа).

Итак, Белый — это еще и светлый, и, возможно, святой. Да и на русском слова «святой» и «светлый» созвучны. Ведь святые — согласно христианской вере — не только образцы нравственной чистоты, но и, образно говоря, носители Божественного света, о чем призваны свидетельствовать изображения нимбов над головами…

Точно так же, как с Акмолой, непросто обстоит дело и с кремлевской стеной, и с мавзолеем. Да и могила Неизвестного Солдата остается в самом центре Москвы, и это никого не уязвляет. И, наконец, разве пирамиды — последняя обитель фараонов — видятся нами в мрачных тонах?

БЫЛ ТАКОЙ СЛУЧАЙ

ЕЩЕ О «РЕЗИНОВОМ» ВРЕМЕНИ